Леонид Сергеев - Вперед, безумцы!

— Давай спрячемся в подъезде.

— Зачем?! — откликнулась моя новоиспеченная жена. — Так замечательно промокнуть. Этой грозой нас наказывает Бог. Тебя — за то, что женишься без любви, меня — за то, что решилась на такой брак. Хотя, моя совесть чиста, я-то тебя люблю. Любовь — куда от нее деться?!

Мы все-таки встали под какой-то карниз, и Лариса, смахивая капли с лица, продолжила:

— Бабушка говорит: «Кто боится грозы, в том сидит дьявол».

Похоже, это было правдой: ведь только нечистой силой можно объяснить мои дурацкие поступки — чуть что тащить барышень в загс.

Давно подмечено — в браке молодой женщине более-менее легко приспособиться к мужу, у нее еще нет четких убеждений, устоявшихся привычек, еще не давит груз переживаний, а если и давит, то не слишком сильно. Лариса без оговорок приняла мои интересы, увлечения, то есть у нас сразу установился спокойный образ жизни, мы получили то, что называется счастьем, счастьем простой жизни, но вот какая вещь — не знаю, как это толком объяснить — ну, в общем, именно это безмятежное счастье и стало меня тяготить. Супружество оказалось довольно унылой штукой. Может, потому что я не любил жену и рассматривал ее как приложение к себе — не знаю. Думаю, если б и любил, от ежедневного общения, монотонного быта, нудных обязанностей, вскоре разлюбил бы. Я уже привык к свободе, смене впечатлений, разнообразию в отношениях с женщинами, даже к потрясениям. А с Ларисой все шло как по накатанной дороге, и я догадывался — эта дорога тихо, спокойненько так и приведет меня к старости.

Короче, одно могу сказать совершенно определенно: порядочные во всех отношениях женщины прекрасны, но скучны. И, ясное дело, уже через год в меня вселилась легкая паника — неужели так пресно и закончится моя единственная жизнь?!

Все чаще я стал задерживаться в компаниях друзей, пока однажды Лариса не ушла от меня, оставив записку: «Ты, конечно, богатый, везучий, известный, но еще не созрел для семьи».

После развода я ударился в загулы, которые мало что давали для души, но своеобразно обогатило мой опыт. Например, я пришел к выводу, что каждого воспринимают не таким, какой он есть, а каким хочет казаться. Допустим, у вас на сердце кошки скребут, но на людях вы бодры и веселы, глаза горят и улыбка до ушей — и к вам тянутся. И наоборот, сам по себе вы человек жизнелюбивый, но вдруг навалились неприятности, и вы припечалились, захандрили, да еще на других излили свое настроение — и от вас бегут — известно, нытиков не любят. Отсюда и рецепт: можно быть бедным, неудачливым, неизвестным, но держать себя в форме — и успех обеспечен.

Поскольку мне с детства внушали, что я богатый, везучий, известный, я как-то незаметно вошел в этот образ и изображал из себя компанейского парня гитариста, некоего артиста в жизни, который просто не может жить без аудитории. Чуть ли не ежедневно я ставил спектакли — сколачивал компании, закатывал пирушки, во время которых в поте лица наяривал на гитаре, а чтобы подкрепить репутацию компанейского парня, еще и пел, хотя имел посредственный слух и бесцветный голос. Разумеется, наши сборища не обходились без девчонок — как же без них, если ими полна голова? Мои романы следовали один за другим, и опять-таки, как-то незаметно я стал бабником. Здесь необходимо пояснение.

Нормальный мужчина ухаживает за женщиной, добивается ее; бабник — чуть что не так — бросает и ищет другую. Нормальный мужчина бережет женщину, дорожит ею; бабник стремится поставить в подчиненное положение, доказывает свое превосходство. Но я встретил двух представительниц прекрасного пола, от которых получил достойный отпор, которые, несмотря на весь мой натиск, остались независимыми, да еще и унизили меня. Им, видите ли, было мало моей радости, подавай еще и мою тоску.

Однажды осенью в городе стоял плотный туман: люди не видели друг друга на расстоянии трех метров, — словно по воздуху плыли зонты, сумки; машины даже днем ползли с включенными фарами. Я вернулся домой поздно, после очередной пирушки у друзей и, как обычно, пошел выгуливать собаку. В парке то и дело сталкивался с собачниками, вернее — с их силуэтами, — здоровался, перекидывался общими фразами. У озера встретился с пареньком, хозяином терьера. Вначале подбежал его пес, обменялся с моей собакой дружеским приветствием, потом возник и сам паренек — в ватнике, резиновых сапогах и шапке-ушанке, сползающей на лицо.

— Здрасьте, — услышал я тонкий голос. — Как же вы ехали на машине в такой туман? (у меня имелся старый драндулет).