Леонид Сергеев - Вперед, безумцы!

Известно, девчонки в своем развитии опережают мальчишек сверстников — и не столько в росте, сколько в умственных способностях и повышенном интересе к интимным отношениям. Марина была старше меня всего на два года, но по всем показателям давала мне сотню очков вперед, и постоянно подчеркивала, что живет в недосягаемом для меня мире. Собственно, долгое время она вообще меня не замечала, в ее глазах я был деревом в кадке на балконе, вернее — каким-то пустоцветом. Бывало, что ни спрошу, криво усмехается:

— Ты этого не поймешь!

Именно эта ее небрежность и заела меня. Я решил доказать ей, что понимаю гораздо больше, чем она думает, и вообще имею массу достоинств.

Однажды, когда Марина «по-американски» читала книгу, я вышел на балкон с самострелом и, желая продемонстрировать меткость, самым глупым образом стал лихо палить по консервным банкам на помойке.

— Ты что, свихнулся? — сердито сказала Марина и в сторону бросила: — Ну и балбес!

Тогда я решил удивить ее своим «интеллектом»: вынес шахматы и начал воевать сам с собой. На лице Марины появилось любопытство, которое с каждым моим ходом увеличивалось и, в конце концов, переросло в заинтересованность.

— Надо же! — хмыкнула она. — Я думала, ты только и умеешь валять дурака. Надо как-нибудь тебя обыграть.

Весь вечер я усиленно тренировался, готовился к сражениям с Мариной; представлял, как выигрываю у нее десять партий подряд, как она просит прощения за то, что недооценивала меня, предлагает любовь; и дальше уже планировал «семейную жизнь», такую же, или примерно такую, как с Викой.

Спустя несколько дней я услышал у соседей звуки музыки, выскочил на балкон и увидел, что Марина, раскинув руки, вальсирует по комнате под патефон. Она тоже заметила меня и неожиданно махнула рукой:

— Давай, заходи! Научу тебя танцевать. Мне нужен партнер.

В страшном волнении я вошел в их комнату. Марина сразу схватила меня и начала крутить и так и сяк:

— Раз-два-три, сюда, теперь сюда!.. Двигайся, двигайся, что ты как истукан! Такой неуклюжий, прям не знаю!..

Через некоторое время, видимо, у меня кое-что стало получаться; Марина уже говорила:

— Вот так! Обними меня за талию! Смотри не на ноги, а на меня! Давай еще раз!

Потом она и вовсе смолкла и как-то странно воззрилась на меня — ее глаза округлились, во взгляде появилась вначале серьезность, затем непонятный страх; внезапно она прижалась ко мне и когда пластинка остановилась, еще несколько секунд не выпускала меня из цепких объятий, и вдруг со сладким ужасом выдохнула:

— Поцелуй меня!

После поцелуя она резко отстранилась.

— Все, уходи!

Не скрою, мне понравилось целоваться, я то и дело с балкона заглядывал в комнату соседей — ждал новых танцев и уже планировал «семейную жизнь» на порядок выше, чем с Викой — объятия и поцелуи, при которых и за уши не оторвешь друг от друга. Но два дня музыка не слышалась и балконная дверь соседей была наглухо закрыта. На третий день я подкараулил Марину во дворе, когда она возвращалась из школы, и сломя голову ринулся в атаку, с мужланской прямотой предложил пожениться.

— Давай поженимся! Я буду мужем, а ты женой, — так или приблизительно так сказал я, чувствуя, что краснею до корней волос.

Марина скорчила презрительную гримасу и привела несостоятельный (для умницы!) довод:

— Хм! Я выше тебя ростом, и старше, и вообще… Выкинь это из головы и все забудь. Ты просто везучий. Мне просто нужен был партнер.

Полноценным мужчиной я стал в шестнадцать лет, когда с родителями отдыхал на Истре. Мы снимали комнату у двадцатидвухлетней хозяйки Светланы, которой дача досталась после смерти тетки. Светлана сдавала всю дачу (кроме нас еще двум семьям), сама обитала в побеленной постройке в саду, среди сильно благоухающих цветов. Еще сильнее, чем запахи от цветов, от Светланы исходило жизнерадостное обаяние. Ее глаза постоянно лучились, а голос завораживал. Это был не голос, а целый оркестр; в нем слышались скрипка и флейта, гитара и аккордеон. Веселая, непосредственная и внешне привлекательная — этакая румяная молочница — она была всеобщей любимицей в поселке. И вот эта замечательная Светлана, представьте себе, и соблазнила меня.

В то лето я усиленно занимался двумя вещами: рыбной ловлей и игрой на гитаре. Рыбалкой — чтобы окрепнуть и закалить дух, а игрой на гитаре — чтобы в совершенстве овладеть искусством обольщения (а вовсе не от тяги к музицированию) — девчонки со все нарастающей силой крутились в моей голове, и я догадывался, что парень гитарист выглядит особенно неотразимо. Удить рыбу я отправлялся рано утром и, чтобы не будить родителей, спал на террасе. Однажды поздно вечером, когда все уснули, Светлана подкралась к террасе в ночной рубашке и шепнула в открытое окно: