Леонид Сергеев - Вперед, безумцы!

— Хотелось бы, — оживилась Инга, — но со временем туго.

— А вы бросьте позировать студентам, позируйте мне. Я буду платить вам то, что платят в училище. Я ведь не бедный, мои работы постоянно продаются в салонах. Будете и позировать мне, и писать натюрморты под моим руководством. Но… — Старик изобразил напускную строгость, — учтите, когда дело касается работы, я требовательный.

— Зачем вам это нужно?

— Боюсь, что вас в училище украдут, — усмехнулся Старик. — Я заметил, на вас там глазеют все мужчины — и преподаватели, и студенты. Мне сказали, один преподаватель даже скупал у студентов ваши портреты, но потом заметил, что студенты стали делать копии для прибавки к стипендии. Вот ловкачи!.. Ну, так будем работать у меня?

— Будем! — выдохнула Инга.

Первое занятие Старик посвятил рисунку — наглядно показал, как «строить» изображаемое, как делать штриховку… Инга старательно повторяла все его действия. У нее все получалось, как нельзя лучше — сказывалось, что раньше она все же занималась рисованием.

На следующем занятии Старик продемонстрировал Инге деление красок на множество тонов, их «благородные» и «дикие» сочетания. После нескольких уроков Старик понял — у его ученицы незаурядные способности: острый взгляд и «крепкая рука» в рисунке и редкое чувство цвета в живописи.

— Вы прирожденная колористка, и все схватываете на лету, у вас дело пойдет, — уверенно заявил Старик.

И дело, действительно, пошло. Спустя несколько недель Инга уже писала вполне приличные натюрморты, Старик даже стал использовать ее «чувство цвета» в своих работах — доверял ей «подмалевки». За это время Инга несколько раз позировала Старику обнаженной. Он изобразил ее на двух полотнах, и обе картины расцветил фантазией — поместил Ингу в необычную обстановку: на первой картине — в интерьер, где она, обнаженная, лежала в альковных покоях; на второй — в пейзаж с райскими кущами, где Инга гуляла меж деревьев, словно лесная Диана.

В перерывах работы над этим картинами Инга подолгу рассматривала свое изображение и сбивчиво бормотала:

— Потрясающе!.. Волшебно!.. Вы вдохновенный Мастер!..

А чуть позднее, когда они пили чай с вермутом — любимым напитком Старика, вдруг сказала:

— Я так счастлива, что ваша ученица. Вы потрясающий художник. И настоящий мужчина… Четкий, уверенный в себе. Я сразу это поняла, в первые же дни, как появилась в училище…

После этих слов Старик пришел в некоторое замешательство. Он почувствовал, что его затухающие силы вовсе не затухающие, а просто дремлющие, и их вот-вот разбудит Инга. Он стал смотреть на нее не только как на натурщицу, но и как на прекрасную женщину. Инга заметила изменившийся взгляд Старика и как-то сказала ему об этом:

— Мне кажется, вы стали смотреть на меня не только как на ученицу и не только как на модель для работы, — сказала то ли с обидой, то ли подогревая пробуждающиеся силы Старика, и с загадочной улыбкой добавила: — Или я ошибаюсь?

— Я и сам не знаю, — тоже с улыбкой произнес Старик.

Тем не менее, вскоре, почувствовав, что его силы окончательно пробудились, он сказал Инге:

— Вы ведь живете в общежитии, а у меня большая квартира. Переезжайте, занимайте одну из комнат. И работать вместе будем больше, и вообще как-то удобней, чего мучиться в общежитии…

Инга не удивилась этому предложению — была готова к нему.

— Хорошо, — сказала, глядя Старику прямо в глаза.

На следующий день Инга привезла свои вещи и сказала с прямотой женщины, которая способна на решительные поступки:

— Я понимаю, что вы предложили мне быть не только ученицей и натурщицей, но и любовницей.

Старик несколько растерянно пробормотал:

— Не знаю, как получится… Я давно живу один… без женщин.

— Странно. Вы, наверняка, нравитесь женщинам, — недоуменно пожала плечами Инга и, брезгливо кивнув на тахту, сказала: — Но это надо выкинуть. Я не знаю, какие женщины здесь спали.

В тот же день они привезли из магазина новую тахту и сразу же ее «опробовали», после чего Инга выдала Старику комплимент:

— Ты неплохо сохранился для своего возраста.

Через несколько дней она спросила:

— Не возражаешь, если я немного похозяйничаю в твоей захламленной квартире?

— Ради бога, буду только рад, — откликнулся Старик.

Инга заменила рояль на нормальный стол, а коробки — на шкаф с зеркалом. Затем все художественные принадлежности перенесла в одну комнату.

— Под мастерскую хватит и этого пространства, — сказала.