Леонид Сергеев: До встречи на небесах

Можно писать неплохие книги, сочиняя — красивую, а то и трагическую любовь, бешеные страсти, необыкновенные похождения героев. Всё это прекрасно! Многие писатели прославились своей изощрённостью именно по части выдумок. Но, простите, мне это кажется чем-то вторичным в литературе. Первична всё-таки жизнь и незатейливое её каждодневное течение, которое можно сравнить с течением большой, уверенной в себе реки. И увидеть в этой неспешной нашей жизни и ту же затаённую любовь, и кухонные страсти, и необычность каждого прожитого дня дано далеко не каждому.

Леониду Сергееву дано. Его проза проста и убедительна, как опушка леса, как колодец на окраине деревни, как восход, как закат. Это хорошая проза, качественная. И, похоже, долговечная. Придут новые времена, появятся новые писатели-затейники, поражающие воображение простодушного читателя смелостью суждений, парадоксами бытия и мысли. Но останется и Леонид Сергеев с негромким своим голосом и душевной интонацией, со своими «Небесами…», которым я осмелюсь предречь жизнь долгую и счастливую — эта книга не только для нашего поколения.

…Качества, которые отличают и пронизывают плоть рассказов Л. Сергеева, становясь в них самим «воздухом», происходят от слова «добро»: доброжелательность, добросердечие, добропорядочность. И просто — доброта, участливое отношение к человеку, о котором говорит писатель в данный миг.

…Это полнокровные и яркие рассказы. Но в каждом из них — даже в самых лирических — есть своего рода «зерно»: бунт против стереотипов бытия и лживых нравственно-этических стандартов. Бунт, исходящий из жажды быть самим собой — правдивым перед жизнью, природой, в конечном счёте — перед Всевышним (хотя отношения автора с Православием, как и у многих мыслящих людей, непростые).

Я не знаю другого такого писателя из современных, в текстах которого так щедро было бы разлито столько тепла подлинной и совестливой жизни, которой живет каждый порядочный человек. И персонажи Леонида Сергеева, и лирический герой его живут такой подлинной и совестливой жизнью… Леонид Сергеев в своих произведениях реалистически и мастерски, т. е. без лжи и сюсюкающей лакировки, описывает светлую сторону миновавшей эпохи.

Мои друзья — шестидесятилетние, искушенные, видавшие виды, прокуренные, проспиртованные стариканы, седые и лысые, тучные, одутловатые, с четверными подбородками, обвисшими животами и ляжками, как галифе; другие — тощие, высохшие, сутулые, беззубые и со вставными челюстями — точь-в-точь огородные пугала; и все гипертоники, язвенники, с аденомами и грыжами; у одного от давления раскалывается голова, второй от радикулита и разогнуться как следует не может, у третьего так изношены суставы, что слышен треск — у каждого свой набор недугов (у некоторых истории болезней уже составляют несколько томов — то есть, они, стариканы, уже попросту мешки с костями). Все понятно — завзятые пьяницы и обжоры, они всю жизнь относились к здоровью наплевательски, но теперь, хмырики, зашевелились, притормозили с куревом и выпивками, стали беречь то, что осталось от здоровья — некоторые хотят протянуть до сотни лет и при встрече избегают «интересных» разговоров о болезнях и смерти.

Притормозили — значит уменьшили убойные дозы, а не завязали совсем — ни в коем случае. Мы не терпим трезвенников — тех, кто считает, что мы «отравляемся»; с такими праведниками не тот разговор — не тот настрой, не то откровение; мы давно заметили — не пьющий и не курящий мужчина редко бывает хорошим товарищем. Некоторые из моих друзей, и я в том числе, притормозили совсем немного — можно сказать, просто перешли из профессионального клуба в любительский — вот еще! — отказываться от привычного, ведь алкоголь не просто поднимает настроение и делает разговор задушевным, но и расширяет сосуды, и ясно — голова работает лучше. Хотя, надо признаться, после затяжной пьянки ночью скручивает, глотаешь таблетки, пьешь настойки… И с утра туго соображаешь — где проснулся, какое время суток?.. Пару дней в себя приходишь. Такие дела.

Теперь нам уступают место в транспорте, молодежь называет «дедами», а дряхлые старцы нет-нет да и спросят: «Ты на каком фронте воевал?». Понятно, это уж слишком! Ну, короче, у нас есть запас прочности, в наших глазах еще не потух некоторый задор (не фонтан жизненных сил, но определенный азарт), и наши беседы, за бутылкой водки, проходят довольно забористо. А поговорить нам есть о чем, ведь нашему поколению выпала насыщенная эпоха.