Леонид Сергеев - Вперед, безумцы!

Она стояла посреди зала, обыкновенная, веснушчатая девчонка, в полупрозрачном платье, с бело-розовым цветком в волосах — этакое эфемерное, вафельное создание. Тонким голосом она что-то тараторила экскурсантам. Увидев нас, смолкла и покраснела, потом вырвалась из группы, подбежала к Валерию и шепнула:

— Я освобожусь через часик. Подожди меня, пожалуйста.

Теперь мы с Валерием встречались мельком: на рынке или у кино-театра. И он все время был с искусствоведшей, причем их отношения уже выглядели явно небезобидными. Домой он возвращался под утро с выражением чего-то полутайного на лице. Я даже заподозрил — он намеревается остаться в Гурзуфе навсегда.

Через пару дней я перестал анализировать события и, предавшись течению жизни, тоже познакомился с девушкой Таней, студенткой из Ленинграда.

Она шла по набережной в жарком, колеблющемся мареве. На ней было ослепительно белое платье, и издали она казалась прямо-таки стеклянной. А за ней, в искривленном пространстве, тянулся шлейф поклонников; словно среди зеркал эти поклонники множились, превращаясь в пеструю толпу.

Она подошла ближе, красивая, загорелая — прямо мулатка, только светлые волосы и глаза выдавали ее славянство. Я сказал прямо:

— Почему бы вам не разогнать всех этих поклонников и не встречаться со мной? Всего неделю. До моего отъезда?

Ее не смутили мои слова. Она замечательно улыбнулась.

— Какие поклонники? Где они? — обернулась, и свита мгновенно исчезла. — Наоборот, я здесь совсем одна.

От этого откровения передо мной все поплыло — казалось, я погружаюсь в гигантский аквариум.

— Вам нравится Гурзуф? Здесь прекрасный парк. Вы были в нем? — мулатка уже звала меня в глубину.

Целых семь дней мы с Таней бродили по парку, ходили в кино, заглядывали к Степанычу, покупали на рынке ее любимую хурму — оранжевые плоды с вяжущей мякотью.

С Валерием не виделись совсем: то он приходил под утро, то я. Иногда встречались днем, когда прогуливались со своими подружками где-нибудь на набережной, а чаще — у бочки с сухим вином. Мы только перемигивались, как бы говорили друг другу: «хорошо проводим время, и не стоит ни о чем жалеть!» Мы уже знали, что не примемся за работу, но все равно не задумывались над тем, какая нас постигнет кара по возвращении в Москву, какая нас ждет жестокая трезвость. Мы влились в ярмарочный мир курортного городка и жили бездумно и весело.

Я не помню точно, но мне кажется, в те дни нас окружали только хорошие люди. И природа была необыкновенной: и раскаленные горы, и искрящийся воздух в ложбинах, и море — все его глубины и отмели. Наверно, кое-что было не совсем так. Просто наш взгляд зависел от нашего состояния, но в этом и вся суть.