Владимир Топорков - Наследство

– Согласен, Ангелина Петровна, но только имейте в виду: на работе я человек тяжёлый, с причудами, вдруг какой-нибудь фокус выкину. Не побоитесь?

– Не побоюсь, – засмеялась директриса. – Мне с тяжёлыми людьми легче работается.

Они договорились, что выйдут на занятия числа десятого, как раз к началу четверти. Пока же Ларисе Фёдоровне надо съездить в Рязань, оформить расчёт, ну а Боброву – окончательно окрепнуть да и помочь ей в переезде.

Из школы возвращались довольные. На улице потеплело, мутное, какого-то морковного цвета солнышко выкатилось из-за туч, зависло невысоко над головой – и утренняя тишина развеялась, на сельских улицах загомонили петухи, день наполнился светом. Лариса была необычно разговорчива, похоже, исход разговора с Ангелиной Петровной наполнил её радостью, и всё в ней сейчас, как вино в бокале, пенилось и искрилось.

Но, видимо, приятное в этот день ещё не кончилось. У калитки Бобров увидел высокую подтянутую фигуру в оранжевом лыжном костюме и поначалу даже оторопел. Откровенно говоря, сегодня не хотелось больше ни с кем встречаться, остаток дня хорошо бы провести с Ларисой, может быть, даже уйти в лес, где сейчас так здорово пахнет снегом и хрустальной свежестью струится воздух.

Но, приблизившись к дому, Бобров узнал в лыжнике Николая Артюхина и обрадовался. Николай довольно хмыкнул, расплылся в улыбке, и на небритых щеках засеребрилась щетина. Он радостно протянул руку Боброву, сдержанно поздоровался с Ларисой и начал объяснять:

– Лыжный кросс мы затеяли со студентами по поводу Нового года. А я вот от группы отстал и решил старого друга навестить. Не возражаешь?

– Скажешь тоже! – засмеялся Бобров. – Милости просим. И знакомься заодно – моя жена Лариса…

Артюхин ещё раз протянул руку Ларисе, хмыкнул с нескрываемым удивлением, но ничего не сказал, только во взгляде было изумление: мол, ну и обормот ты, Бобров, жён меняешь, как перчатки. Николай хорошо знал Любу, и ему теперь эта новость – как снег на голову. Но не объясняться же при Ларисе, и Евгений Иванович, выдержав испытующий взгляд Артюхина, пригласил его в дом.

– А скажи, пожалуйста, Николай, лыжнику можно выпить чарку вина за Новый год со старым другом, а?

– Одно знаю, – в тон ему улыбнулся Артюхин, – что с точки зрения спортсмена это плохо. Но вот за встречу с другом да ещё сразу после Нового года – с превеликим удовольствием. Как это в анекдоте? А, вспомнил… У попа спрашивают, может ли он стакан водки с утра выпить. «С утра?» – с удивлением спрашивает батюшка. – «Да». – «Без закуски?» – «Да». – «До заутрени?» – «Да». – И поп отвечает: «Да с удовольствием».

Кажется, Лариса начала входить в роль хозяйки, и с её помощью Бобров быстро собрал на стол, налил две рюмки – для неё и Артюхина, а свой стакан наполнил компотом. Николай удивился.

– Не могу, – просто сказал Бобров, – только несколько дней как из больницы.

– Значит, нам больше достанется. – Николай лихо опрокинул рюмку и, закусывая, заговорил со смехом: – Понимаешь, втянули меня, черти, мои второкурсники (я у них куратор группы) в эту историю. Слабо, говорят, вам, Николай Александрович, с нами в лыжный поход отправиться, Новый год на природе встретить, хоть вы и спортсмен бывший. «Почему?» – спрашиваю. А очень просто, отвечают, авторитет преподавательский не позволит. Э-э, думаю, милые, подначиваете? Ладно, готовьте, говорю, лыжи. И знаешь, Женя, не пожалел. Такой у нас чудный праздник получился, как в сказке. Тридцать первого пришли в лес, палатки разбили, лапника нарубили, на него одеяла расстелили – чем не праздничное ложе получилось? Только они, дьяволы, разве дадут уснуть? Всю ночь до утра песни, танцы. А костёр!.. Вот так и провели праздник.

– Поздравляю, – сказал Бобров.

– Ну, спасибо. Только учти, Женя, я к тебе не случайно заехал. Мне помощь твоя нужна. Помнишь, мы летом встречались на поле?

– Помню.

– Не даёт мне покоя это поле… И не только конкретно оно, а и всё наше почвоведение. Ты, наверное, и сам чувствуешь: спрессовались проблемы в такой тугой узел, что касаются уже не только специалистов, практиков, но и всего народа. Исстари Россия считалась мировой хлебной житницей, поставщиком продовольствия. Я начал изучать материалы и узнал, что до революции на хлебном рынке наша страна была одним из главных поставщиков, миллионы пудов отборного зерна шли на Запад, даже в Канаду. А теперь, наоборот, мы превращаемся в жалких импортёров, растрачиваем все свои золотые запасы, разбазариваем природные ресурсы. Неинтересно говорю?