Владимир Топорков - Наследство

Наталья Владимировна начала рассказывать сельские новости – обычный разговор о том, кто из бывших выпускников женился и кто развёлся, кто где учится и какие дела в школе. И, наверное, увлёкшись, они не услышали, как открылись сени, и только топот ног и стук в дверь комнаты заставили насторожиться. Наталья Владимировна поднялась со стула, пошла открывать, и теперь на пороге – о, Господи! – у Ларисы ёкнуло сердце – стоял Бобров, смущённо комкая в руках шапку. Он тихо поздоровался, сказал:

– А я к вам, Лариса Фёдоровна. Ждём вас с сыном.

…Лариса собиралась и грустно думала: что за утро тревожное такое? У неё защемило в груди – как пойдёт она сейчас в дом Бобровых, что скажет Серёжке?..

Они вышли на улицу и словно окунулись в стылую изморозь. Солнце ещё не разогнало туман, на деревьях причудливыми бусами тускло блестел узорчатый иней, под ногами хрустел сдавленный ночным морозцем снег.

Молча прошли мимо бывшего дома Ларисы. Теперь, днём, он казался каким-то пустым, одичалым, только занавески на окнах, повешенные ещё ею, Ларисой, напоминали о том, что в доме продолжается жизнь. И снова защемило сердце – может быть, оттого, что увидела эти цветастые, с крупными маками занавески, а может, от пугающей неизвестности – что-то будет дальше?

Евгений Иванович, заметив её тревогу, заговорил о пустяках, о погоде, которая наверняка разыграется и сгонит туман, а потом установится ясный день с лёгким, бодрящим морозом. Но она не приняла этого весёлого тона, сказала с грустью:

– Мне, наверное, надо уезжать, Женя?

– Как уезжать? Ты только приехала…

– Знаешь, Женя, – хрипло проговорила Лариса, – сложно мне с тобой… Впрочем, не с тобой, не так я выразилась. С сыном твоим… Вот как ты объяснишь сейчас моё появление в доме?

– Очень просто. Тётя Лариса в гости пришла. А может быть, и прямо скажу: тётя Лариса будет жить у нас в доме, и я на ней женюсь.

– Ну а что он скажет? Возьмёт и убежит из дому, тогда как?

Бобров наклонился вперёд, ускорил шаг и, наверное, от раздражения – Лариса увидела это сразу – у него побагровел затылок.

– Не убежит Серёжка, понимаешь, не убежит. И тебя встретит хорошо… Он, кстати, ночью, когда вернулся, про тебя спрашивал, а ты сразу – убежит, убежит! Так что успокойтесь, дорогая Лариса Фёдоровна, с вашим будущим учеником всё будет нормально.

– Здорово рассуждаешь! – засмеялась Лариса. – Уже и на работу определил. А вдруг там места нет?

– Нет – когда-нибудь будет, можно подождать. А впрочем, давай зайдём завтра к директору и выясним.

– Да, серьёзно ты, Женя, обдумал – и за меня, и за себя, – сказала Лариса, и на душе стало одновременно и радостно, и грустно.

– А ты как хотела? Я в больнице почти два месяца провалялся, а там лежишь, в потолок смотришь, и всякие мысли в голову лезут. Я тогда ещё понял, – вздохнул Бобров, – не могу я без тебя, Лариса, хоть что со мной делай – не могу…

Лариса осталась ночевать у Бобровых. Когда утром, теперь уже не в качестве гостьи, а на правах хозяйки помогала Жене собирать на стол, она вдруг почувствовала, как тяжело ей поднять глаза на Серёжку, всё боялась наколоться на холодный обжигающий взгляд. Она попыталась взять себя в руки, стряхнуть эту противную слабость, но успокоиться не удавалось.

Наверное, Бобров всё заметил, потому что после завтрака сказал, что надо сходить в школу, однако уже на улице Лариса замялась:

– А может, не пойдём, Жень? В другой раз, а?

– Нет-нет, – Бобров подхватил её под руку и потащил по обледенелой сельской улице.

Он видел, как приветливо кивнул с высокого крыльца своего дома Степан Плахов, и тоже радостно поздоровался, заулыбался во весь рот. После счастливой ночи весь окружающий мир сейчас представлялся Евгению Ивановичу какой-то сказкой: заиндевевшие деревья, не сбросившие свой наряд с новогодней ночи, казались одетыми в таинственные хрустальные платья, и даже в чириканье воробьёв ему слышалась весёлая праздничная песня.

В школе, естественно, директрисы не оказалось (кому охота так рано тащиться в каникулы в пустые классы). Бобров и Лариса долго бродили по заледеневшей дорожке вокруг здания, радостно болтали о том о сём. Но когда Лариса рассказала о вчерашнем визите Дунаева, о его словах насчёт имущества, Евгений скрипнул зубами от злости:

– И что же ты ответила?

– Сказала, чтобы не беспокоился за своё материальное благополучие. Я в его шмотках не нуждаюсь, как впрочем, и во всём остальном…