Владимир Топорков - Наследство

– А по применению жидких комплексных удобрений? – вмешался в разговор Кухаренко.

– Даже если и была такая разработка, то, пожалуй, одна за несколько лет, а этого мало…

– Нет, почему же? – Теперь заговорил заведующий кафедрой Балаков, розовощёкий крупный мужчина с длинными, напоминающими деревенские ухваты руками. – А разве предложения по интенсивной технологии возделывания зерна до вас не дошли? Мы специально обобщили наши разработки, отправили в обком…

– Вспоминаю, вспоминаю, – сказал Безукладов, поднимая ладонь к глазам, то что пытаясь этим жестом напрячь память. – Только этого, наверное, мало…

Он попытался перевести разговор в другое русло, и этот нажим на дела кафедры делал сейчас специально – не готов он был в данный момент дискутировать с Артюхиным, да и ни к чему этот спор. Но, глядя, как настороженно смотрит на него Артюхин, как судорожно перебирает на столе какие-то бумаги, понял Безукладов, что от серьёзного разговора не уйти. И тот действительно заговорил, резко, взволнованно:

– Нет, Сергей Прокофьевич, не в разработках дело. Что наши бумаги – их наверху и читать не всегда читают. А вот тему, которую я поднял, нам с вами обсуждать всё равно придётся, хотим мы этого или не хотим! Будущее выставит такой счёт, от которого мы никуда не уйдём, за каждую цифру отвечать будем…

– А кстати, откуда у вас эти цифры? – спросил Безукладов.

– Насколько я знаю, в открытой печати они не публиковались…

– Они ни в открытой, ни в закрытой не публиковались, такие цифры никто не решится печатать…

– Почему?

– А потому, – Николай заговорил ещё резче, и Безукладов поморщился, – такие цифры – это приговор… Приговор бесхозяйственности, расточительности, которую может себе только социализм позволить.

– Ну, ну, вы говорите, да не заговаривайтесь! При чём тут социализм?

Николай Александрович как-то незряче поглядел на Безукладова, усмехнулся.

– Я так и знал. Знал, что сейчас вы начнёте меня к стенке припечатывать. «Говорите, да не заговаривайтесь» – это как раз то самое, как раз к стенке… А я не боюсь и ещё раз повторю: если в задачу социализма входит гробить землю, неразумно на ней хозяйствовать, плодородные угодья превращать в пустыри, то тогда непонятным становится сам смысл строительства социализма. Вот только несколько примеров из жизни нашего областного центра. Посмотрите, куда город растёт? Правильно, на юго-запад, как раз туда, где самые лучшие земли колхоза «Знамя Октября». А почему бы не на север, где рудоуправление свои развороченные, как волчьи пасти, карьеры оставило? Разве этого никто не видит? Ведь такое варварство творится на глазах у всех, в том числе и обкома.

– Я смотрю, – едва сдерживая себя, заговорил Безукладов, – товарищ Кухаренко, Артюхин у вас большой философ и критик, всем оценки даёт, не стесняясь. А между прочим, критиковать всегда легче, чем работать. Вы, товарищ Артюхин, слыхали что-нибудь о жилищной проблеме? И если знаете о том, как люди бедствуют в коммуналках, то странно мне ваши слова слышать. Ведь они как раз направлены на то, чтобы темпы строительства жилья сдерживать… Ну возьмёмся мы сейчас овраги и карьеры засыпать, и сколько времени потеряем?..

– А вы не засыпайте овраги, этим сами промышленники должны заниматься. Как раз рудоуправление… Ведь есть же закон о рекультивации земель, вот пусть и выполняют. А ваша задача – спрос им предъявить.

Безукладов поднялся, навис над столом, полный, с покрасневшим лицом, сказал резко, отрывисто:

– Указывать, – много умников найдётся. Давайте поменьше философствовать, побольше делать. А идейки подбрасывать – это легко, вроде как в футбол играть. Отпасовал – и взятки гладки. Да и не в такой день об этом говорить – как-никак, дорогой Леонид Ильич преставился…

Безукладов пошёл к двери, с остервенением натягивая шляпу на голову и проклиная себя в душе. Вот угораздило же его пойти по лабораториям и кафедрам, будто не мог другого занятия найти. Только пищу дал таким вот демагогам для кривотолков всяких. Может, теперь этот жалкий деляга будет кричать на любом перекрёстке: «Посмотрите, люди добрые, я и в областной комитет партии обращался, а что из этого вышло?..» Надо сейчас же сказать Кухаренко, чтоб укоротил ему язык.

Уже около машины Безукладов повернулся к громко дышавшему, будто тащившему на себе тяжкую поклажу Кухаренко, спросил грубо:

– Ну, и много у вас таких инициативных молодых людей?

– Да не обижайтесь на Артюхина, Сергей Прокофьевич! Сорвалось у него. Может, кто завёл человека…