Дино Буццати - Избранное

Она замерла в изумлении. И даже склонилась, чтобы лучше разглядеть.

— Простите, — сказала она. — Но я готова поклясться, что… Да это же она, конечно, она!

— Кто? — с интересом спросил Эндриад.

— Моя давнишняя подруга. Лаура… Лаура Де Марки.

Встревоженный Эндриад шагнул к Элизе.

— Вы ее знали?

— Конечно, знаю. Целых десять лет прожили почти что вместе. Неразлучные школьные подружки. Потом ее семья переехала в Швейцарию. С тех пор мы больше не виделись. Но каким образом?..

Эндриад не сводил с нее напряженного взгляда.

— Это моя первая жена, — пробормотал он.

— Как?

Элиза Исмани впервые про это слышала.

— Значит, вы хорошо ее знали? — допытывался Эндриад.

— Она была мне больше, чем сестра. Впрочем, теперь… Лет пятнадцать прошло. И никаких известий. Ни малейшего представления…

Эндриад помолчал, словно на него нахлынули воспоминания. Потом мягко улыбнулся.

— Лауретта, — сказал он тихо. — Уже одиннадцать лет, как Лауретта ушла.

— Ушла?

— Она погибла. В автомобильной катастрофе.

Помолчав, Элиза спросила:

— За рулем были вы?

— Нет, другой. Я ждал всю ночь. Какой-то кошмар! На рассвете полиция сообщила по телефону. Скончались мгновенно, оба. Она и тот. — Он выделил последнее слово.

Элиза ожидала, что ее охватит отчаяние. Но отчаяния не было. Лауретта, далекий образ, сказка, может, ее никогда и не было на свете? Ведь столько лет прошло.

А вот стоящий перед ней человек, несомненно, страдал. Лицо Эндриада потемнело, словно какой-то занавес закрылся.

— Тот, — медленно повторил он. — По вашему взгляду я догадываюсь, что у вас на уме. Тот. Может, думаете, я ничего не знаю? Не знал, вернее? Но вы, ее подруга, скажите мне, скажите: можно ли было ее обвинять? — Эндриад сильно сжал запястье Элизы. — Должно быть, все смеялись надо мной. Мол, этот пентюх Эндриад витает в облаках и не замечает, что его жена… Как было не заметить! И года после свадьбы не прошло. Двусмысленные слова, намеки, непременное анонимное письмо. Затем — доказательство. Понимаете, доказательство. Причем такое, перед которым всякое притворство бессмысленно. Что же еще? Но я… Я жалок, ничтожен. Я жить без нее не мог! При одной мысли о потере… Ах, как я был счастлив! Но только потом понял это.

Великий Эндриад, гений, рухнул на диван, закрыв лицо обеими руками. Плечи его сотрясались от беззвучных рыданий.

Элиза сама себе удивлялась: она не испытала и тени смущения. История эта показалась ей совершенно естественной для Лауры.

— Я сожалею, господин Эндриад, что по моей вине…

— Но вы, госпожа Исмани, вы меня понимаете, правда? Лаура, Лауретта, помните эту дурочку? Ведь она дурочкой была. — Он по-доброму улыбнулся. — Мне довольно было один раз взглянуть на нее, когда я приходил домой вечером. Я знал, что она постоянно изменяет мне… Лжет. Одному Богу известно, сколько было этой лжи, но все равно… Довольно было одного взгляда, одного звука ее голоса. А эта детская улыбка, вы ведь помните ее улыбку? А какие у нее были движения, походка, как она садилась, спала, умывалась… Даже когда она кашляла, чихала — это выходило у нее как-то очаровательно. Ну а ложь… И можно ли назвать это ложью? Такая уж она была. А улыбнется или прижмется ко мне — какая там ложь!.. Вы понимаете, что´ я хочу сказать?

— О да, я помню ее.

— Дитя. Зверек. Свет. Она была как деревце. Как цветок. — Эндриад говорил уже сам с собою. — И я знал, я знал точно, что, если она исчезнет, это будет ужасно… Ничтожество… Неужели я — ничтожество? Люди кругом — идиоты. Что мне было делать? Из двух счастливых сделать двух несчастных? Ради чего? Ради удовольствия добропорядочных? Негодяи!

Он вздрогнул и как-то по-новому посмотрел на Элизу Исмани. Затем еще раз взял ее за руку, на этот раз мягко.

— Пойдемте, — сказал он, вставая. — Как вас зовут?

— Элиза.

— Пойдемте, Элиза. Мы должны быть друзьями. Обещаете?

— Конечно.

— Поклянитесь.

— Клянусь.

— Дружить так, чтобы говорить друг другу все. Понимаете? Все до конца.

Элиза рассмеялась.

— Заговор, что ли? Вы меня пугаете, Эндриад.

— Заговор. Пойдемте, Элиза. Я должен вам показать…

— Что показать?

— Тайну, — ответил Эндриад. Его словно жгло изнутри. — Одну ужасную тайну. Впрочем, довольно любопытную.

— Вы это серьезно?

— Идем. — Он отошел и глянул в одно из окон. — Лючана там, в саду. Она не знает, что вы здесь. У нас есть время. Идем.

Эндриад открыл дверь. Они ступили под открытое небо, на цементный балкон с перилами, который тянулся вдоль скалистого склона и метров через пятьдесят соединялся с окружающей весь комплекс стеной.