Дино Буццати - Избранное

— Элиза, вы понимаете?

— Что?

— Я спрашиваю, вы расшифровали смысл сказанного?

Даже для такой сильной и решительной женщины, как Элиза Исмани, впечатления оказались слишком сильными. Она не выдержала. Ей захотелось на что-нибудь опереться.

— Нет, нет! — произнесла она, задыхаясь, словно от удушья, и в голосе ее уже слышались рыдания. — Не может быть. Бедная Лаура!

— Как зародилась идея. С тех пор прошло одиннадцать лет. Я блуждал во тьме. Тьма вокруг днем и ночью. Она ушла. Понимаете, Элиза? Что оставалось мне после этого? Погасло солнце. Я блуждал. Как лунатик. Под гнетом своего горя. Был убежден, что жизнь кончена. Совершенно убежден. На самом деле я ничего не понимал. Настоящее горе в другом. Это отчаяние, которое точит нас изнутри. Я думал, что погиб. Но, может быть, может быть — подумать страшно! — я только тогда и обрел свободу.

Впрочем, человек обречен страдать, он не замечает, как много утешений вокруг — достаточно руку протянуть, — и постоянно создает себе новые тревоги. Я по крайней мере. Вряд ли вы меня поймете, но я сегодня тоскую по тем временам, когда мне казалось, будто жизнь кончена. Лаура погибла. Я был один. Но… Я вам потом расскажу, все объясню. Мне представлялось, что я самый несчастный человек на земле. Хотелось найти спасение в чем-то.

Работа. Я с головой ушел в научную работу. День, ночь — все смешалось. Я был как одержимый и даже не понял, идиот, что уже спасен, что муки, связанные с Лаурой, отпустили меня. Ведь я снова оказался способен работать, как прежде!

И вот в те дни меня вызвали для секретного разговора в министерство. Тема — известный план. Или проект… Ну, скажем, Первого Номера. Лет семь он лежал под сукном, пылился где-то среди бумаг.

Меня вызывают, говорят, настало время. Надо отдать должное этим министерским, они решили действовать по-крупному. Никаких ограничений в расходах, понимаете? Миллиарды валялись передо мной, как камушки, бери сколько хочешь. Давнишняя мечта. Но к тому времени… К тому времени мне уже расхотелось. Все мы люди, все мы человеки.

Эндриад и Элиза были вдвоем в лесу. Покинув цитадель с ее роботом, они поднялись через луг к опушке и теперь брели в тени деревьев.

— Вместе со мной работал Алоизи. Моложе меня. Гений. Романтик. Хуже моего. Он знал Лауру. Очень хорошо знал, понимаете? Красавец. Вылитый Зигфрид или ангел. И я почувствовал, что у него с Лаурой… В общем, этого было не избежать. И, как всегда в таких случаях, я молчал. И он молчал. Потом она погибла. Мог ли я ненавидеть его? — Он вздохнул. — Как построить сверхчеловека? Такого же, как мы, но еще совершеннее. Проделали огромную кропотливую работу, достигли определенного уровня. Ну а так называемая личность? Осознание своих чувств и желаний? Центр души?

Именно Алоизи сделал решающий шаг. Великое изобретение. В минимальный объем он заключил ум, характер и то загадочное, что делает нас непохожими друг на друга. Внешне, по сравнению с остальным, это даже смешно. Стеклянное яйцо высотой метра в два. Сами увидите. Внутри — величайший шедевр науки. Мне самому неведом секрет, который Алоизи унес с собой в могилу. А его бумаги, черновики нам так и не удалось отыскать.

Помню день, когда он впервые заговорил со мной об этом. «Кого же мы должны произвести на свет? — спросил он вроде бы в шутку. — Мужчину? Женщину? Завоевателя? Святого?»

И все, что мучило меня, все мои терзания нахлынули с новой силой. Мог ли я упустить столь невероятный случай? Впервые в мировой истории представлялась возможность… Погибшего человека, понимаете, Элиза, вернуть к жизни. Правда, без прежнего тела. Но когда потеря так велика, какое имеет значение тело? «Лауру, — сказал я. — Ты можешь воссоздать Лауру?»

Алоизи взглянул на меня. Никогда не забыть мне его глаз, как у архангела, с их блеском. Там были скорбь, страх, надежда, та же надежда, что и у меня, только моя больше.

Несколько месяцев пролетели как в угаре. Целый год перед этим я отдыхал. Конечно, о любви к Лючане и речи быть не может. Долгое время она была моей ассистенткой. Добрая, преданная женщина. Без нее, после всех несчастий, не знаю, как бы я выдержал. Она у меня ничего не просила. Любила, и все. Не знаю даже, счастлива ли она сейчас, когда мы поженились. Все было так просто и естественно. У нее большое сердце, должен вам сказать. Ревнует ли она к моему горю? Гм! Может быть, но скрывает.

Заметив, как я воспрянул за работой, Лючана решила, что прошлое забыто. А я работал, чтобы вернуть Лауру. Как вам это нравится? Недостойно, верно? Такая ложь во сто крат хуже той, к которой прибегала Лауретта, чтобы… Лючана до сих пор ничего не знает. И не дай бог ей узнать.