Тимур Зульфикаров - Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия

…О Боже!..

Я замираю, задыхаюсь… упиваюсь древней сокровенной первозданной красотой…

…Озеро Искандер-куль лежит передо мной…

Озеро великого Александра Македонского изумрудным серебром лежит колеблется от вечного ветра передо мной, как младенец в люльке-гахваре жемчужных гор…

Говорят, что Великий полководец встал надолго у этого озера, плененный его неземной красой…

Говорят, что озеро заворожило Его, и Он остановил кровоалчущих воинов своих и пенных коней своих…

Остановил гонные полчища свои, остановил войну, и долго задумчиво стоял у серебристых вечных вод…

И долго жег здесь костры…

И доселе в тайных пещерах тлеют угли тех кострищ…

Говорят, что в озере утонул любимый конь Александра Македонского — Буцефал, тоже околдованный гибельной красотою озера…

Тогда потрясенный Полководец, протрезвев от смерти коня, почуяв гибельность красоты, двинул свою армию на Индию…

Война выше Красоты…

Война сама — Высшая Красота…

Смерть в бою — Высшая Красота…

Только любовь к Богу — выше…

Но!.. но!.. но!..

Говорят, что летними полнолунными ночами Буцефал выходит из вод и в прибрежных кустах тяньшаньской рябины, благовонного тополя, арчи, облепихи — конь, как человек, тяжко протяжно рыдает…

Он рыдает не о своей внезапной гибели в ледяном серебре озера…

Он рыдает о своем Великом Хозяине… который остановил армию, который остановил войну, плененный красотой озера… и стал забывать о том, что Он — Великий Воин…

Тогда Буцефал вошел в лед смертельных вод… чтобы Александр Македонский понял гибельность Красоты и разлюбил озеро…

И вот Буцефал рыдает о Великом Прошлом человечества, о великих царях…

Говорят, что озеро Искандер-куль — это слезы Буцефала…

И эти слезы не дают высохнуть озеру…

О Господь!

А, может, все моря, озера, океаны — это слезы Ушедших Усопших, рыдающих о своем Великом Прошлом…

О Боже!.. О Боже!.. О Боже…

И я хочу утонуть в Искандер-куле, чтобы, как Буцефал, воскресать в лунные летние ночи и сладостно протяжно рыдать с того света о земном Прошлом…

Да вода в древнем озере хладна, как лед…

О Боже!.. я же пришел умереть…

И что же?..

И ухожу от озера…

…И опять я бреду по Фанским горам…

…И я бреду у горы Сары-шах…

Устал я от красоты Искандер-куля…

И гляжу на снежную вершину Сары-шах…

От солнечных альпийских снегов слезятся глаза мои… но и наполняются хрустальным целительным очистительным светом…

О Боже!.. райское виденье что ли?..

Иль я уже умер и бреду по раю?..

Русоволосая снежновласая дева? жена? машет мне со снежной слепящей горы…

Чудится мне в девственных снегах русский домик… изба… под изумрудной арчою…

И садик из альпийских берез… и тополейтуранг…

И куст персидской сирени склонился над бедной калиткой…

Запах сирени чудится мне — доходит до ноздрей моих…

А русоволосая дальная высокогорная машет мне рукой веселой…

Тут молодой улыбчивый таджик-согдиец в белопенной бухарской чалме шейха обнимает осторожно бережно русоволосую — и вот уже они вместе машут мне руками, как крыльями…

Машут… а не манят…

Потому что когда усопшие манят — это к смерти а они машут о жизни…

О Боже…

Откуда тут русская изба… откуда тут русские березы… откуда тут русоволосая…

Но тут согдиец сонно снимает бухарскую обильную чалму… и как из кокона выбирают тянут шелковую нить — так он выбирает из чалмы бесконечный загробный саван…

Если бухарские шейхи умирали в дороге — чалма становилась им саваном…

И вот согдиец бесконечным саваном начинает окружать обнимать одевать пеленать избу… садик березовый… куст персидской сирени… калитку… русоволосую… и всю гору Сары-шах…

Саван бесконечен…чалма не кончается… но потом она иссякает становясь необъятным саваном… и является голова согдийца… нагобритая голова мусульманина с тремя свежегранатовыми ранами от пуль… три пули на одну голову… щедро…

И тут белое хрустальное облако похожее на летучую стаю лебедей или на богатое стадо белорунных коз — наплывает на гору Сары-шах… и заволакивает забирает ее…

Веет снежной облачной сыростью…