Tarjei Vesaas - Pticy

Маттис заплывал далеко, чтобы его отовсюду было видно.

Они не показывались.

Дома он остановился перед Хеге.

- Ты тоже уже не такая, как раньше?

Она не ответила. Но слова его ей не понравились, это он видел.

- А по-твоему, я должна измениться? — наконец сказала она.

Он не спускал с нее глаз.

- Кто знает,— ответил он.— Похоже, что так. Можно я по­смотрю тебе в глаза?

Этого Хеге не позволила. Чего она опасалась? Его охватил страх. Может, это касается его?

- Только не бросай меня! — выпалил он.

Теперь она подняла глаза.

- Нет, Маттис, я тебя не брошу. Ведь я уже давно могла бы это сделать.

Обычно этого бывало достаточно, чтобы он успокоился, но сего­дня все было иначе. Он не находил себе места. И еще это вяза­ние!

- Отложи хоть на минуту свое вязание! — Он схватил кофту и швырнул ее на стол. Потом схватил Хеге за руку.

В глазах у нее мелькнул испуг.

- Что с тобой?

- Только не бросай меня!

В голове у него пронеслись неясные мысли: молния ударила в дерево Хеге. Он сам так решил, чтобы спасти свою жизнь. И может, поэтому Хеге находится сейчас в смертельной опасно­сти. Маттис схватил ее за руку и заставил встать. Она не противилась, словно понимала, что рано или поздно этот взрыв неминуемо должен был грянуть.

- Идем!

Она пошла с ним.

На дворе он «сказал испуганно и нерешительно:

- Нет, здесь нам тоже нельзя оставаться. Нам надо далеко. Очень далеко.

Хеге невозмутимо сказала:

- Мы не можем просто так взять и уйти, сперва надо приго­товить еды в дорогу и всякое такое.

- Как это?

Его поразил ее спокойный голос.

- Пойми, если мы пойдем далеко, к этому надо подгото­виться.

Она говорила так, словно в том, что они пойдут куда-то вме­сте, нет ничего необычного. В своей тревоге он поверил ей. Потом он понял, что глупо было даже предлагать это.

- Давай пройдемся хоть недалеко, если нельзя иначе! — взмолился он.— Тут, рядом, если нельзя иначе!

Хеге опять не стала противиться и сразу согласилась:

- Пошли.

Маттиса терзали угрызения совести.

- Ты еще не знаешь, что я с тобой сделал,— сказал он.— Но это очень опасно, Ты должна быть осторожной, чтобы сохранить свою жизнь.

Хеге невольно вздрогнула.

- Замолчи, ради бога! Ты сегодня не в себе. Мы с тобой будем жить еще долго, и ты и я.

- Но ведь это уже сделано,— с трудом произнес Маттис.— Я только не могу рассказать этого.

Таким Хеге его еще не видела, он был так жалок. Теперь уже она схватила его за руку.

- Идем же,— сказала она.— Я пойду с тобой. Не стой так.

Не раздумывая, они направились к ельнику, лежащему между озером и дорогой, туда вела узкая тропинка.

Но Маттис должен был продолжать тот разговор, ему хотелось объяснить, что его мучит.

- Я сам виноват, но я не могу рассказать тебе об этом, все так и есть, поверь мне.

- Ну и пусть,— успокоила его Хеге.— Я не хочу ничего знать. Считай, что все в порядке. Ясно? И покончим на этом.

- Правда? — обрадовался он.

Они шли быстро, словно куда-то спешили. Маттиса подгоняло раскаяние, Хеге еле поспевала за ним. Они миновали болотце, где Маттис переписывался с вальдшнепом на птичьем языке. Маттис ни словом не обмолвился об этом. Хеге все испортила бы, если б усомнилась в их переписке.

Оставив за спиной болото, они углубились в лес, здесь трава уже не росла, лишь бурая хвоя да островки зеленого моха по­крывали голую землю.

- Давай постоим,— попросила Хеге, ощутив царившую тут тишину.

Маттис наконец остановился. И тоже сразу ощутил эту изу­мительную тишину.

- Где мы? — в растерянности спросил он.

- Недалеко от дома,— терпеливо сказала Хеге.— В нашем лесу. Неужели ты не узнаешь это место?

Он даже не смотрел.

- Мне больно,— сказал он вместо этого.— Я очень раскаи­ваюсь в одной вещи.

- Маттис, ты слышал, что я сказала? Все в порядке. И по­кончим на этом.

- Да, но...

- Ни слова больше, я же тебе сказала, что все в порядке.

- Но это не так,— упорствовал Маттис.

- Садись сюда на кочку! — вдруг сказала Хеге, она была в растерянности. Они как раз остановились возле круглой мшистой кочки.

Маттис покорно плюхнулся на нее. Раз Хеге так хочет — сила и власть на ее стороне.

- Ты меня совсем загнал,— сказала она, садясь рядом и тя­жело переводя дыхание.

Маттис не ответил, он как-то притих. Они сидели на неболь­шой мшистой кочке. В лесу не слышно было ви звука, и их гром­ко стучащие сердца постепенно успокоились. Маттис молчал, по­тому что здесь, на кочке, в голову ему пришли новые мысли, куда приятнее тех, что привели его сюда.