Мария Спивак - Твари, подобные Богу

«А у Таты губа не дура», — внезапно подумала Лео. — «Очень мужских мужиков выбирает, тихоня».

Вдруг оказалось, что они недвусмысленно улыбаются друг другу. Ни один не смутился — оба получали откровенное удовольствие от происходящего.

Когда пауза чуть затянулась, Протопопов откашлялся и, чувствуя себя хозяином ситуации, негромко, спокойно проговорил:

— Что же, гражданка Маккиавели, я обдумаю ваше предложение.

Острота предназначалась не затем, чтобы ее рассмешить. Нет. Он дал ей понять, что намеренно разряжает атмосферу, ибо всякими женскими штучками его не проймешь. Осадил кобылицу. (Правда, само слово — «кобылица» — отдалось нежным зудом в… как это красиво называется? В сокровенных глубинах существа). Но он ничем не выдал себя и продолжил:

— Оставляй ежедневник, завтра верну. А через пару-тройку дней дам ответ, и если он будет положительный…

— Что-то мне подсказывает, что именно таким он и будет, — невозмутимо, но как бы в сторону бросила Лео. Тон ее говорил: ты мне гонор-то не показывай. У меня на каждый твой закидон своих пять. Либо играем на равных, либо без тебя обойдусь.

Протопопов не стал мериться с девчонкой авторитетами и как ни в чем не бывало закончил:

— Если он будет положительный, мы обговорим все детали. Кстати, пока ты у нас не работаешь… нужны будут деньги, я дам.

— Хорошо, учту. — Лео улыбнулась. Почти незаметно — и невероятно игриво.

— Что же. Тогда предлагаю отметить намечающееся партнерство. — Протопопов прошел к шкафчику, где держал напитки для важных клиентов, и достал французский коньяк и коробку шоколадных конфет. Коробку открыл, поставил на стол, коньяк разлил по бокалам, протянул один Лео.

— Ну-с, надеюсь, это станет началом хорошей дружбы, — чуть изменил он знаменитую фразу из культового американского фильма, но с легким разочарованием увидел, что Лео не узнала цитату. М-да. Все-таки разница в возрасте изрядная. Ладно, он еще успеет показать ей «Касабланку»… Поймав себя на этой мысли, Протопопов едва не задохнулся. Оказывается, организм уже все за него решил. «Ох, вляпаетесь в историю, барин», — пригрозил он себе и с огромным трудом, закусив щеки, сдержал предовольную улыбку. До чего же приятная вещь флирт! И какое наслаждение удерживать себя от опасного поступка, зная, что все равно его совершишь!

Они чокнулись, выпили. Лео взяла конфету, поднесла ко рту. Теперь, когда по телу разбегался жидкий огонь, все ее действия казались Протопопову истязающе эротичными. Он, словно глядя в микроскоп с огромным увеличением, зачарованно следил, как ее губы обнимают конфету и всасывают тающий шоколад… Его рот наполнился слюной — отнюдь не потому, что захотелось сладкого. Но, громко сглотнув, он счел нужным сделать вид, будто это именно из-за конфеты.

— Ты так аппетитно ешь, — хрипловато начал он и хотел досказать: «что у меня даже слюнки потекли», но увидел: ее не провести. Лео глядела на него сквозь ресницы с томной издевкой, и было ясно, что она видит его насквозь и ни на секунду не поверит ничему, кроме откровенного «хочу тебя срочно». Это Протопопова нисколько не обескуражило. Напротив, давно забытая игра увлекла настолько, что он забыл, кто она, как попала к нему в кабинет и о чем они говорят. Им овладело сюрреалистическое ощущение, будто он снимается в порнофильме. В самых первых сценах. Где неважно что и в каком картонном благочинии происходит, но уже ясно: вот-вот…

Лео всем поведением щедро отвечала на импульсы, что невероятно тешило самолюбие. «Тоже, между прочим, месть Ивану», — мелькнуло в затуманенном протопоповском мозгу. Мысль оборвалась и исчезла, потому что Иван, работа, заказчики, обиды вдруг сделались неважны, третьестепенны. Их вытеснил азарт, настоятельная потребность победить в этом старом как мир покере. А значит, главное — не выдавать эмоций и не суетиться. К чему торопить события? Ведь так, с чувством, с толком, с расстановкой, гораздо интересней. Протопопов заставил себя успокоиться и будто выключил внутри лампочку: глаза медленно потускнели, погасли. Он небрежно закинул в рот пару конфет, допил коньяк, перебрасываясь с Лео пустыми фразами и наслаждаясь ее недоумением, которое она, как ни пыталась, не сумела полностью скрыть. «То-то, ребенок», — снисходительно думал Протопопов. — «Не все карты у тебя, у нас тоже кое-что имеется. И не надо, не надо надувать губки. Они о-о-очень сексуальные, но меня на такой примитив не поймать. Придется проявить изобретательность».