Анхелес Касо - Навстречу ветру

— Ладно, — сказал он своим покровительственным тоном, каким здоровался с прислугой по утрам. — Это было недоразумение. Думаю, я выпил лишнего. Давай забудем с тобой о том, что произошло, договорились? Я уверяю тебя, что это больше не повторится. И не говори ничего хозяйке. В любом случае, она тебе не поверит.

И ушел. Он убрался из кухни, даже не попросив извинений, делая вид, что он все еще хозяин ситуации, хозяин и господин в доме.

Сан закончила мыть посуду и убирать. Потом поднялась в свою комнату и спешно собрала сумку со своими вещами. Ей ни минуты не хотелось оставаться там и снова подвергнуться возможности повторения произошедшего. Она не могла смириться с мыслью о том, что снова увидит этого мужчину и будет вынуждена вспомнить об этом случае. Хоана пошевелилась в своей постели, но не проснулась. Девушка спустилась по лестнице на цыпочках, чтобы дон Жоржи не узнал об ее уходе. Проходя мимо детских комнат, Сан почувствовала желание зайти и поцеловать их, поблагодарить за все хорошее, что они ей дали в те годы, и объяснить им, что, хотя она уходит, она их все равно любит. Но поняла, что если зайдет, никогда не сможет покинуть дом. Она увидит, как они спят, положив свои чудесные головки на подушку, витая в красивых снах, спокойно ожидая, что наступит утро, и она придет их будить, и тогда она не сможет их бросить. Поэтому Сан прошла по коридору вперед, закусив губу и сдерживая слезы, чувствуя, как позади остается большая часть ее самой, как будто она меняет кожу. Это было больно.

Сан провела ночь, лежа на пляже, подложив сумку под голову вместо подушки, плача, чувствуя, как тоска по детям душит ее, и думая, что ей делать. У нее было два варианта: найти новую работу или вернуться в Кеймаду с опущенной головой, потерпев поражение, и выживать там, как сможет, с помощью Ховиты. Когда рассвело, она отправилась в район Плату и стала искать пансион. К счастью, она еще не отправила ни своей матери, ни старухе часть жалованья за предыдущую неделю, поэтому у нее была возможность оплатить свой ночлег, пока она не примет решение. Ей нужно было поспать. Сан нашла дешевую гостиницу и поселилась в темной и нагретой комнатке, в которой она хотя бы чувствовала себя защищенной. Девушка съежилась на кровати. У нее не было сил. Впервые в жизни она столкнулась с домогательствами, с желанием другого человека овладеть ей, и, хотя она победила, этот опыт оставил в ее сознании болезненный след. До этого момента она была очень доверчивой. Она росла, считая, что подавляющая часть людей имеет добрые намерения, а плохого человека можно определить по внешнему виду, как будто во взгляде и в голосе у таких людей было клеймо, что-то неосязаемое, но реальное, отличавшее их от обычных людей. И если быть внимательной, можно раскусить их до того, как им удастся причинить тебе вред. Теперь Сан поняла, что это было не так. Даже такой любезный и доброжелательный человек как дон Жоржи мог прятать внутри чудовище, которое вырвалось на свободу в самый неожиданный момент, как внезапное извержение вулкана. Девушка не знала, стоит ли продолжать верить во всех подряд. Но она не хотела допустить, чтобы этот случай вызвал в ней страх. Она не хотела превращаться в подозрительного человека, который идет по жизни на цыпочках. Возможно ли было оставаться наивной и в то же время осторожной?

Перебирая в голове эти мысли. Сан уснула и проспала много часов до рассвета следующего дня, несмотря на поток людей, которые поднимались и спускались по лестнице пансиона и ходили по коридорам. Несмотря на батуке и самбуны, звучавшие в тот вечер на улицах района, и на стук и крики блаженства, издаваемые парочкой в соседнем номере на протяжении всей ночи. Сан спала, не видя снов, без прошлого, без будущего, беззаботно, и это позволило ее телу и голове покинуть на время мир и отдохнуть.

Когда она проснулась, решение уже было готово: хотя в тот момент ей именно этого больше всего хотелось — знакомые голоса, старый пейзаж с черной лавой и красноватой почвой, гордая и одинокая драцена возле часовни, скромное плодородие огородов, — она не могла вернуться домой. Не из-за гордыни, не из нежелания признать то, что у нее не все удалось. Она просто боялась слишком привыкнуть к простоте жизни в знакомых местах, в местах, где она без боязни может распространить свою власть, всегда зная, куда приведет ее каждый последующий шаг, что встретит ее взгляд, если будет направлен на север или на юг. Какие запахи она будет ощущать в том или ином месте этого пейзажа: кукурузные лепешки, выпекаемые на огне в деревне, кислая земля, в которой валяются дети, смрадный грог у стариков, дождь, который быстро начинался, когда дули пассаты… Если она вернется, возможно, она останется там навсегда. А она не хотела оставаться. Не хотела привыкать, ограничиться выживанием, ухаживая за огородом или занимаясь шитьем платьев для женщин из Карвоэйроса, и найти мужчину, который не был бы слишком плохим. Построить дом и обосноваться там как в логове, неподвижно, словно парализованная, рожая детей, которых едва сможет прокормить, которым никогда не сможет оплатить учебу, которые, наверное, не смогут перенести лихорадки и диареи. А потом, когда в один из дней придет смерть, оглянуться и подумать, что ее жизнь ничего не стоила, что это пустота, абсурдная бессмысленная дыра, меньше, чем щель в воздухе от взмаха воробьиного крыла, меньше, чем след на земле от муравьиной лапки. Она никогда не станет врачом, но Сан хотелось, чтобы ее жизнь имела какую-то ценность, чтобы хоть кто-то тосковал по ней, когда ее не станет, и ощущал тяжесть ее отсутствия.