Анна Данилова: Навстречу ветру

Он был единственным мужчиной, который однажды сказал ей: «Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, позвони, я сразу приеду, а еще лучше – приезжай сама».

Он сказал это так, что она, Тая, сразу ему поверила. Такие мужчины не лгут. И хотя прошло уже больше трех лет, эти его слова помогали ей жить. И что бы ни происходило в ее жизни, она всегда знала и помнила, что есть на свете мужчина, которому она может позвонить и к которому, возможно, может приехать.

Если бы она рассказала о том, что произошло с ней однажды в поезде, в купе, даже своей лучшей подруге, Вике, та не поняла бы ее. Удивилась бы, возможно, покрутила пальцем у виска. Тая Самарцева, скромная учительница музыки, никогда не заводила романов. Хрупкая, нежная, с копной светлых волос и ярко-зелеными глазами, она нравилась многим мужчинам, однако сторонилась их, боялась, чем вызывала у своих коллег и знакомых лишь улыбку. Или насмешку. Поговаривали, что когда-то давно она пережила бурный и страстный роман (в результате которого и родилась ее единственная дочь Вася), однако мужчина исчез, бросив ее, беременную, и с тех самых пор на своей личной жизни она поставила серьезный крест.

Конечно, она позволяла себе прогулки с мужчинами, невинную переписку, долгие беседы в кафе или ресторанах, но все это общение сводилось исключительно к рассуждениям о литературе или музыке. Как только она начинала понимать, что мужчина испытывает к ней определенный интерес, так тотчас рвала с ним, удаляла его номер телефона, блокировала в соцсетях и забывала напрочь.

Тая жила в двухкомнатной квартирке возле Новодевичьего монастыря, где в гостиной центральное место занимал кабинетный рояль, остальное же пространство было заполнено стеллажами с книгами, диваном, креслами и круглым столом. В маленькой спальне стояла широкая кровать, где обитаемой была лишь левая сторона, правая оставалась практически нетронутой за ненадобностью.

Тая жила одна, хотя почти каждый день подолгу разговаривала со своей дочерью Василисой, проживающей в Газетном переулке, в большой квартире, вместе со своим мужем-чиновником. И хотя мать и дочь разговаривали часто, они редко виделись. Тая часто встречалась со своей единственной близкой подругой Викторией, некогда известной певицей. В последние годы она преподавала уроки по вокалу. Женщины часто пили чай в лучших кондитерских, ходили по музеям и театрам и просто любили совершать длительные прогулки по Москве.

Помимо музыки, которой жила Тая, она имела одну страсть, которой посвящала все свое свободное время и которая приносила ощутимый доход, – она очень любила вязать. На ее рабочем столике рядом с альбомами с нотами всегда стояла корзинка с пряжей или незавершенная работа, а в ногах катался по ковру пластиковый прозрачный шар, внутри которого находился клубок, из которого Тая через отверстие тянула нить… Тая не просто вязала, она была настоящим художником и сама придумывала цветные орнаменты, узоры вязки, и все ее свитера, платья и кардиганы представляли собой настоящие произведения искусства. Виктория находила ей покупательниц и заказчиц из артистической и музыкальной среды, а иногда ей поступали заказы от киношных или театральных костюмеров.

Однажды Тая возвращалась адлерским поездом с моря, и ее единственным попутчиком в купе был молодой офицер. Спокойный, неразговорчивый, с бледным лицом и нежным румянцем на скулах. Его звали Сергеем, он то ли служил, то ли просто жил в каком-то далеком военном гарнизоне и ехал в Москву в госпиталь на обследование. Поначалу они оба как-то стеснялись присутствия друг друга, постоянно выходили из купе, чтобы дать возможность другому переодеться или даже поесть, но, поскольку путь был долог, постепенно начали разговор. Тая – о литературе, Сергей рассказывал истории из жизни своих друзей. Он был для нее словно с другой планеты – настолько они были разные. Он, суровый и мужественный, живущий в холодном ветреном крае, где самым ценным является мужская дружба и военное дело. Она – нежная и хрупкая, живущая в своем музыкальном и шерстяном мире. Слушая его, она быстро работала спицами, вывязывая какие-то сложные узоры на свитере, и время от времени поднимала к нему глаза, чтобы выразить взглядом либо удивление, либо одобрение, либо полное понимание. К вечеру первого дня пути они уже вместе чаевничали, ели купленные в ресторане пирожки, а поздно ночью и вовсе отправились в ресторан.