Геннадий Падерин - Шахматы из слоновой кости

Подбегая к тупику, Селецкий споткнулся, упал, один валенок слетел с ноги, зарылся в снег. Искать его было некогда, бежать в одном валенке неудобно, тогда он сбросил и оставшийся – побежал босиком. Снег обжег ступни, но чувствительность скоро пропала: появилось ощущение, будто у него ватные подошвы.

Из темноты блеснуло пламя. Еще и еще. Селецкий угрожающе вскинул над головой голичок:

– Я вам постреляю, гады, я вам…

Дверь вагона оказалась взломанной, на снегу громоздилась куча валенок. Бандиты скрылись.

Селецкий выхватил из кучи первые попавшиеся валенки, надел, опустился в изнеможении на снег. Подбежал запыхавшийся дежурный.

– Убегли?

– Убежали, сволочи… Но ничего, далеко им у нас в степи не уйти.

– Бездумный вы какой, Владимир Андреевич, ведь они запросто застрелить могли вас, а вы бежите на них, бежите…

– А что же, по-твоему, одни комсомольцы должны перед народом за целину в ответе быть?..

У девицы была очень необычная фамилия – Любибогова.

Впрочем, Франк обратил на эту фамилию внимание только в связи с приездом комиссии из Алма-Аты. Вместе с комиссией приехал отец девицы.

– Жива еще?

– Кто?

– Дочь моя, Любибогова?

– А что, разве ей пора умирать?

– Вы шуточками не отделывайтесь, это вам так не пройдет – молодежь в могилу вгонять! Вот, посмотрите, что она мне написала: «Забери меня, умираю здесь с голоду».

– Нет, она не умерла, но весной у нас на центральной усадьбе считанные единицы остаются, весь народ – на полевых станах. На одном из них и ваша дочь.

– Поедемте на стан, в таком случае.

Поехали. Приезжают. На стане – один кладовщик. Франк говорит:

– Покажи, будь добр, товарищам, что у тебя на складе из съестного есть,

– Пожалуйста.

Видят: белый хлеб, мясо, масло, колбасы, консервы, сыр, сахар.

– Любибогова здесь работает?

– Здесь. Поварихой… Она вот только что тут крутилась, не знаю, куда исчезла.

Подождали. Идет с цветами в руках этакая тумба. Франк попросил отца спрятаться, вышел вперед, спрашивает:

– Я слышал, что вы на питание жаловались?

– Нет, что вы, я же поварю, уж себя не обижу как-нибудь.

Отец не выдержал, выбежал из склада.

– Зачем же ты такое письмо домой прислала?

– Ой, папочка, как хорошо, что ты приехал: я так соскучилась по Москве!..

Приехала учительница. Маленькая такая, хрупкая. Прическа по последней моде, маникюр, блузка – нейлон, туфли – «гвоздики».

– Я только что закончила пединститут и вот приехала в ваш совхоз.

Франк продул мундштук, вставил сигарету, чиркнул спичкой.

– Фамилия?

– Сергеева.

– Так вот, товарищ Сергеева, должен перед вами извиниться: фронт работы для вас мы еще не подготовили. Не успели.

– Не понимаю.

– Ну, школу мы еще не достроили, месяца на три еще работы осталось… У вас есть мама?

– Есть, но…

– Вот и хорошо, что мама есть, поезжайте пока к маме, погостите у нее, а месяца через три приезжайте.

– Эх вы, деятель!

И ушла, хлопнув дверью так, что из директорского мундштука выпала сигарета.

Месяца через полтора после этого Франку позвонили из райкома партии – попросили выделить самого лучшего каменщика, чтобы его можно было послать на областное совещание передовых строителей целины. Франк в свою очередь позвонил совхозному прорабу и передал ему просьбу райкома. Прораб спросил:

– Куда направлять-то – в райком?

– Посылай сначала ко мне, я кое-какие наставления дам.

Через час приходит девушка: прическа по последней моде, маникюр, блузка – нейлон, туфли – гвоздики. Франк потер пальцами лоб, собрал их в щепоть па переносице.

– Товарищ учительница, если память не нзмепяет?

– Нет, пока еще каменщица: ведь школа не достроена.

– Так это вас…

– Да, это меня направил к вам прораб за какими-то

наставлениями.

– Гм-гм… Наставление в общем-то одно: ни пуха пи пера! И вот еще что: дайте-ка я пожму вашу руку.

Телеграмма пришла:

«Кустаиайская область Октябрьский район директору совхоза «Железнодорожный» для Малышева встречай двадцать третьего поезд 82 вагон 4 еду с детьми целую твоя Аня».

Вот незадача: до поезда осталось каких-нибудь полтора часа (телеграмму доставили с запозданием), а Малышев – на одном из самых дальних полевых станов.

Франк вызвал водителя своей директорской «Волги» Россохина.

– Боевое задание, Степан Семенович: надо встретить с восемьдесят вторым жену нашего тракториста Малышева, она в четвертом вагоне едет.