Геннадий Падерин: Шахматы из слоновой кости

…Ты пишешь книгу, и книга эта – документальная. Ты пишешь и постоянно помнишь: твои герои – люди, взятые из жизни, взятые вместе с их подлинными именами, с их адресами, с их родными и знакомыми… Ты пишешь и знаешь: твоим героям может навредить даже самая махонькая неточность, невнимательность с твоей стороны, могут навредить в одинаковой мере и недосказ и пережим, чрезмерная перчинка и неумеренное подслащивание, избыточная откровенность и не к месту высвеченный факт… Ты пишешь, а внутренний редактор сидит возле кнопки какого-то нашептывающего устройства и время от времени включает запись:

– Жизнь – не киносъемка, в ней дублей нет. Здесь сразу все без прикидки, без черновика – набело!

* * *

Конечно, очерки я стал писать много позже, а в тот первый месяц, когда проходил испытание в «Железнодорожнике Кузбасса», довольствовался маленькими заметками, каждую из которых вырезал и аккуратно подклеивал в специально заведенный альбом.

Помню, с каким трепетом ждал последних чисел решающего месяца: что скажет редактор? Но минуло тридцать первое – молчит, пролетело первое – молчит, прошла неделя – молчит. Я не выдержал:

– Как со мной-то: месяц истек еще неделю назад?

– Что такое чичирка, знаешь? – спросил Иван Николаевич.

– Знаю.

– Что такое блоха, усвоил?

– Усвоил.

– Если окажешься перед выбором – отрезать ли абзац от своей статьи, или собственный палец, что отрежешь?

– Палец.

– Норма. Для службы в армии пишущих годен. Оставайся.

И я остался…