Владимир Файнберг - Навстречу Нике

Мой жизненный опыт подсказывает: если нависает угроза несчастья, нужно как можно скорее с ним разобраться. Ни в коем случае не откладывать, не заниматься самообманом… Каково–то просыпаться утро за утром и знать, что несчастье никуда не делось, оно, вот оно, при тебе…

Я позвонил на работу моему доктору Л. Р.

Когда ты, пообедав, уснула, я вернулся к письменному столу. Покинул настоящее время.

…В цеху было полутемно и жарко. Я одиноко сидел на высоком железном табурете под висящей на проводе лампочкой и наклеивал вонючим клеем толстые, шероховатые бумажки на ползущие передо мной по конвейеру грубо сколоченные занозистые деревянные ящички с какими–то приборами. Это была моя работа на ЗИСе – заводе имени Сталина, куда меня пристроила мать знакомого поэта–голубятника.

Я решил во что бы то ни стало помогать матери.

Перерыв я провёл, мыкаясь в углу одного из пыльных заводских дворов, поедая домашние бутерброды. Подсел к компании рабочих, с фальшивым азартом грохал по обитому жестью столику костяшками домино. После перерыва подхватил сползающий с конвейера ящик, загнал в ладонь здоровенную занозу. Был отправлен в медпункт. А оттуда безоговорочно – домой. Тем более, на меня ещё только оформлялась трудовая книжка.

Короче говоря, выгнали. Чему я был очень рад.

Это сейчас видно, что меня вела милость Господня. В конце концов, не будь Райкин трусом, как почти вся присосавшаяся к советской кормушке так называемая творческая интеллигенция, я мог бы стать сочинителем эстрадных программ, скетчей, шуток, пародий и реприз. Если бы стихотворение «Слуга народа» было всё–таки опубликовано в «Правде», мог бы, чего доброго, стать псевдотрибуном вроде Евтушенко. Поэтому считаю, что тогдашний заведующий отделом литературы был временно назначен Богом на роль ангела–спасителя. Вскоре после нашей встречи он был уволен. И занозу в ладонь я получил не случайно. Чтобы не совался, куда не положено.

Тем не менее, мне шёл девятнадцатый год. Ничего не получалось.

Дождавшись Лену, я один отправляюсь на Страшный суд.

Самое начало мая. На ветках деревьев, на кустах, за ограждениями палисадников, приветствуемая чириканьем воробьёв, вовсю брызнула зелень листвы. Всё–таки хорошо дожить до весны! Гораздо обиднее подыхать осенью.

Едва уговорил Марину не сопровождать меня, не хотел, чтобы она отпрашивалась на работе. Хотя она не очень–то распространяется, её отношения с директрисой становятся всё напряжённее. Хотела поехать со мной моя самоотверженная доктор. Только окончился курс вливаний через капельницу, только мне стало гораздо лучше – новая напасть!

Это она, Л. Р. договорилась вчера с Онкологическим институтом имени Герцена, куда по Боткинскому проезду меня сейчас подвозит на дребезжащей «Волге» мрачный кавказец. Расплачиваюсь, выхожу, щурясь от яркого утреннего солнца.

Наша Леночка тоже вызывалась вместе с тобой сопроводить меня в это заведение. Ещё чего не хватало!

Иду тускло освещённым коридором, отыскиваю кабинет, где меня вроде бы должен ждать хирург.

Бог ты мой! Возле кабинета мается десяток насмерть перепуганных людей.

— Здравствуйте. Кто последний?

Так я вступаю в скорбное сообщество обречённых.

…Не отворачивайся от этих строк, не пролистывай эти страницы. Сегодня мне необходимы твоя любовь, твоё будущее сочувствие. Ими, признаться, только и жив.

Вхожу в кабинет, предстаю перед одетым в белоснежный халат молодым хирургом.

— Показывайте, что у вас там?

Осторожно ощупывает уплотнение вокруг нагло выросшей родинки.

— Доктор, я мужественный человек. Скажите прямо, рак?

— Одевайтесь.

Он выходит со мной из кабинета, мимо отшатнувшейся толпы заводит в соседний – к пожилому профессору. Который, сидя за письменным столом, пересчитывает деньги, Доллары.

— Взгляните, пожалуйста, – просит хирург.

Профессор откладывает недосчитанную пачку валюты, привстаёт, с трудом переваливается через письменный стол, чуть ли не носом водят по моему оголённому животу, выхватывает из стаканчика фломастер, чёрной краской обводит вокруг родинки широкий овал.

— Всё это завтра же утром вырезать, и на биопсию. Не волнуйтесь. Операция будет сделана амбулаторно.

— Профессор, скажите, рак?

— Скорее всего, да, меланома. Если повезёт, и нет. Пятьдесят на пятьдесят. Фифти–фифти. Завтра перед операцией зайдёте сюда уплатить деньги. А сейчас срочно сдайте кровь. До свидания.