Владимир Файнберг - Навстречу Нике

…Наконец въезжаем под арку большого дома на Ленинском проспекте. Паркую машину рядом с микроавтобусом, принадлежащим нашим знакомым итальянцам.

Выйдя из лифта и переступив порог квартиры навстречу открывшейся нам двери, я знал, что разлюбил их всех. Кроме самого младшего – Джозуэ.

Мы не виделись с весны прошлого года. За это время он почти не вырос. Как и все остальные шестеро детей, толпящихся в передней и поглядывающих на разбухший пластиковый пакет, поставленный Мариной под вешалкой. Раздевать тебя– развязывать шапочку, стягивать комбинезон, варежки, расшнуровывать зимние ботиночки – дело утомительное. Правда, не такое, как напяливать всю эту зимнюю амуницию. Марина запыхалась.

Зато в результате, как из кокона, выпархивает грациозная девочка в кофточке, вышитой разноцветными цветочками, и колготках. Не так уж часто тебе выпадает ходить в гости, поэтому, пока мама раздевается, ты на всякий случай одной рукой держишься за её юбку, другой – за мою руку.

Таким образом, мы с Мариной несколько скованы, я, по крайней мере, не могу с такой же горячностью ответить на несколько формальные объятия родителей этой детворы, которая, как положено, с пафосом восклицает кто на русском, кто на итальянском языке: «Какая большая Вероника! Ке гранде! Какая красивая! Ке белла!» И со всё большим нетерпением посматривают на заманчивый пакет.

Дети ни в чём не виноваты. Беру пакет и, сопровождаемый всем семейством, перехожу в просторную гостиную большой пятикомнатной квартиры. Опускаюсь на диван, перво–наперво достаю из пакета икону святителя Николая.

Люди, у которых мы находимся, собственно говоря, не мои, а Маринины давние знакомые, можно сказать, друзья. Она ревниво забирает у меня пакет и приступает к раздаче посленовогодних подарков. Самым старшим мальчикам – иллюстрированные томики энциклопедии, посвященной животным и рыбам планеты. Среднему и младшему поколению, конечно же, куклу, конструктор «Лего». Имеется также коробка с тортом – для всей компании. На дне пакета остался последний подарок. Теперь я отнимаю пакет у Марины, подзываю тебя.

— А ну, Вероничка, залезай за сюрпризом для Джозуэ!

Ты достаёшь и вручаешь пятилетнему мальчугану мои, так почти и не пригодившиеся для тренировок, боксёрские перчатки. Как новенькие. Провисели у меня в кладовке лет двадцать.

Восторг. Надеваю их на протянутые руки коренастого, коротко стриженного Джозуэ, зашнуровываю. Он целует меня в щёку, взволнованно бормочет:

— Грацие. Мольто грацие, Владимиро!

Не переставая всё с тем же восторгом произносить какую–то речь, начинает колотить внезапно увеличившимися кулаками воздух, мягкие подлокотники кресел, спинку дивана, своих старших братьев.

Им завидно, Даже девочки побросали подарки. Только одна из них – трёхлетняя Анна–Кармен увлечённо играет с тобой – вы уже строите на ковре замок из конструктора. Языковый барьер вам не помеха.

Между тем хозяйка и две её пожилые помощницы, тоже итальянки, накрывают на длинный стол. Хозяин приносит из кухни бутылки с вином, соки для детей. Марина раскладывает вилки и ножи, разговаривает со всеми по–итальянски.

…Как было бы хорошо, если бы всё осталось так, как три года назад, если бы я их не разлюбил! Всех, кроме трёхлетней Анны–Кармен и этого мальчика в боксёрских перчатках, крохотного для своих лет, но мускулистого, как всегда бурно произносящего непонятные мне речи.

— Джозуэ, иди сюда. Бей меня по ладони, бей!

— Но, Владимиро, но! – он жалеет меня, по–моему, тоже любит. Никогда не забыть, как в Италии, на горной тропе, совсем кроха, взял меня за руку, помогая карабкаться.

И вот сейчас, в Москве, мы сидим у них за столом. Все восхищаются тобой, как ты умело орудуешь вилочкой, наслаждаясь пастой – итальянскими макаронами.

А мне еда не лезет в глотку. Если я разлюбил этих людей, зачем я здесь нахожусь? Чтобы угодить маме Марине, не обидеть её. Чтобы дать тебе возможность поиграть с детьми, с тем же Джозуэ, с Анной–Кармен.

И всё–таки зря я припёрся сюда, к этим людям, у которых Марина задолго до нашего с ней знакомства несколько лет, когда сбежала из Киева от своей матери, была домработницей. Здесь она, в высшей степени незаурядный человек, выучила итальянский язык. В Италии её принимают за итальянку, не слышат никаких огрехов в её речи. Четвёртый год служит секретарём школы при посольстве Италии.

Вот ты крещена отцом Владимиром в церкви Новой деревни. И я крещён там же гораздо раньше отцом Александром, у могилы которого мы были осенью.