Владимир Файнберг - Навстречу Нике

Через полгода моя мама и твоя бабушка Белла умерла от последствий инсульта, парализовавшего речь, правую половину тела. Как это произошло, подробно описано в «Здесь и теперь». С тех пор не могу перечитывать те страницы. Нет сил от горя. Не смог её исцелить. Всем помогаю, а самым близким не могу. Такова странная закономерность, присущая, говорят, не только мне.

Обо всём правдиво, документально, написал я в той книге. Только не о самом главном. Постеснялся тогда раскрывать сокровенное.

Перед самой её смертью я свою маму крестил.

Склонясь над её постелью в больничной палате, понял по тяжёлому прерывистому дыханию – началась агония. Спросил:

— Мамочка, Беллочка моя, хочешь креститься?

Левой, не парализованной рукой вывела у меня на листке записной книжки: «Да!»

Поцеловал её. Вызвал врача, сестру. Сунул им денег, попросил, чтобы ни на миг не оставляли. А сам на такси бросился к друзьям, которые водили знакомство со священниками.

Уже два года знал я отца Александра. Но он в тот момент находился далеко, в Пушкино. А тут дорога была каждая минута.

Друзья, муж и жена, стали трезвонить во все концы Москвы. Священники в тот час находились в церквах, служили литургию. Тогда мне было сказано, что в крайних, экстренных случаях любой христианин может сам совершить таинство крещения. Я получил листочки с необходимыми молитвами, бутылочку крещенской воды, крестик на шнурке.

И помчался обратно.

Мама была ещё в сознании. Никогда я так не волновался. Выполнил положенное. Потом приподнял её голову, надел крестик. Перекрестился. Вслух прочёл «Отче наш…». Заметил, она чуть шевелит губами, пытается вторить…

И внезапно начала уходить. Я вызвал врача, тот – реаниматоров. Они попросили меня выйти из палаты. Вскоре вышли сами, сказали: конец. Что–то такое говорили между собой о столовой, о том, что туда привезли морковные котлеты.

Отец до своего последнего дня не мог мне простить того, что её хоронили по христианскому обычаю, отпевали.

Когда вместе во всеми, кто участвовал в похоронах, я, ни жив, ни мёртв вернулся домой, там уже ждал накрытый поминальный стол, подготовленный той самой бывшей комсомольской секретаршей Литературного института, с которой меня заново познакомил отец Александр. Теперь, как я уже упоминал, она была истово верующим человеком, собирала по всей Москве, всей России уцелевшие жития последних русских святых – монахов, священников, епископов, замученных чекистами. Бесстрашно передавала эти материалы на Запад, откуда они возвращались в виде сборников «Надежда».

— Не плачь, Володенька, – сказала она. – Христос первым показал нам, что смерти нет. А твоя мама Белла Анатольевна уже в раю.

— У нас в детском саду мальчик Саша, который всегда толкается, врёт, как будто мы все живём на шаре. И в некоторых царствах–государствах люди ходят вниз головой.

— Не врёт.

Усаживаю тебя за стол рядом с собой, беру лист бумаги, рисую в центре его лучистое солнце, вокруг планеты Солнечной системы, на одном из шаров пишу печатными буквами – ЗЕМЛЯ.

— Что здесь написано?

— З–е, зем–ля. Земля!

— Ай да Ника! Я тоже в три года умел читать.

— А мне когда будет три? Сколько можно ждать?

— Совсем немножко. На днях Новый год. Потом ещё один месяц. И будет первое февраля. Потерпи, ладно?

— Ладно, – грустно киваешь ты.

— Вот сейчас узнаешь, куда ты попала! – рассказываю о Солнечной системе, планетах, законе всемирного тяготения и вдруг осознаю, насколько вырос этот грибочек в панамке, кажется, совсем недавно бежавший за мамой по тропинке к морю…

— А мы никогда не упадём с земли?

Закон всемирного тяготения тебе непонятен. Да и мне, признаться, тоже.

— Знаешь, Никочка, открою тебе один секрет. Только никому не говори. А то надо мной будут смеяться. Люди с земли не падают и планеты не падают потому, что всех держит Божья любовь. Как тебя на руках мама.

— А если разлюбит? Можно, я возьму фломастер и закрашу эти планеты?

— Можно.

…А если разлюбит?

Исповедуясь перед крещением отцу Александру, я постарался вспомнить о всех своих грехах. Тогда–то и рассказал о том, как весенним утром ко мне в комнату влетел светящийся человек.

— Это был Христос, – спокойно сказал отец Александр. – Только не думайте, что вы – избранный. Как правило, Христос приходит в начале духовного пути человека. Для поддержки. Потом может случиться так, что вы больше никогда не увидите этой высшей реальности. В какие–то периоды жизни может нахлынуть ощущение богооставленности. Но в эти моменты вы всегда будете вспоминать, о том, что однажды было даровано.