Владимир Файнберг - Навстречу Нике

Первые полгода после крещения я словно летал на крыльях.

Постигал на службах таинство литургии. Выучил утренние и вечерние молитвы по молитвеннику, подаренному мне матерью отца Александра – Еленой Семёновной.

Он попросил по возможности помочь ей – самому дорогому для него человеку. Вообще дал мне благословение на целительство, запретил втягиваться в споры с невеждами и дураками.

— Точно такие же обскуранты сожгли Галилея, другие утверждали, что электричество – дьявольская сила.

У Елены Семёновны была тяжёлая болезнь печени. От многочисленных лекарств нестерпимо зудела кожа. Мне удавалось снимать этот зуд. Проходила неделя–другая, Елена Семёновна вынуждена была принимать лекарства. Зуд возобновлялся. Печень была настолько разрушена, что вылечить её я не мог.

К тому времени я случайно узнал, что, как инвалид второй группы, могу приобрести с большой скидкой через собес автомобиль «запорожец» с ручным управлением.

Что и было сделано. Научился ездить. Получил права. Там же, у церковной ограды, где мы познакомились, батюшка освятил мою зелёную машину, нежно назвал её «Листочек».

Вот на этом Листочке я и летал то в Пушкино на утреннюю службу, то на помощь к Елене Семёновне. Как–то зимой, в гололёд, чуть не влип в аварию: на меня, скользя по наледи, пёр «КАМАЗ». Остановился в сантиметре.

Елена Семёновна стала стесняться меня звать. И тогда выяснилась ещё одна удивительная вещь. Оказалось, можно с не меньшим успехом снимать боли и зуд по телефону! Мало того, даже и телефон не нужен. Лишь бы я знал человека, которому стараюсь помочь, за которого молюсь.

Никакие расстояния при этом не помеха.

…Однажды ко мне привели крайне обеспокоенного человека, получившего назначение на работу в Канаду. Он должен был стать корреспондентом радио и телевидения. Выяснилось, ему придётся там заново сдавать экзамен на право вождения автомобиля. И пройти медицинскую комиссию. А у него природное, с детства, высокое давление. По тамошним меркам с таким давлением получить права ему не светило…

Мы договорились, что, прилетев в Канаду, он сообщит мне о дне и часе по московскому времени, когда ему предстоит войти в медицинский кабинет. Через несколько дней он позвонил. Точно в указанный срок, затаив дыхание, ярко представил себе этого человека, очень простым способом снизил его давление до идеального показателя: 120 на 80.

— Выдали права! – услышал я на следующий день ликующий голос из Канады. – Было сто двадцать на восемьдесят! Как вам это удалось?

«Замечательно! – воскликнул отец Александр, когда я рассказал ему об этой истории. – Таких случаев воздействия на расстоянии и в научной и в религиозной литературе накопилось множество. Было бы очень важно, чтобы вы написали о своём опыте, о том, как дошли до такой жизни».

Я признался, что давно подумываю о подобной книге. Завёл специальную тетрадь, прикидываю план, сделал несколько набросков, или, как говорят художники, «подмалёвок».

— Дерзайте! Благословляю.

Вдохновлённый, я приступил к работе. И тут выяснилось, что новое содержание, которое я нёс в себе, не укладывается ни в какие старые формы. Я ринулся перечитывать классиков, листать сочинения современников. Ничто даже отдалённо не напоминало о том, что смутно мерещилось мне. Не на кого было опереться.

В одиночестве стоял я перед казалось бы неразрешимой задачей.

Шёл месяц за месяцем. Ко мне приезжали десятки и десятки пациентов. Со всего Союза, из–за рубежа. Порой присылал больных отец Александр. Как–то зимой появилась постанывающая старушка, переломленная радикулитом, подала записку: «По возможности разогните Елену Владимировну. Она провела много лет в лагерях. Вообще, возьмите её под свою опеку». В конце записки был нарисован лопоухий зайчик.

Как же было приятно, когда боли исчезли, и старушка тут же, притопывая ногами в валенках, станцевала мне «яблочко». Вот это был гонорар!

А работа не двигалась. От отчаяния я решил поискать какого–нибудь серьёзного писателя, посоветоваться. Писательская братия, как ты знаешь, была мне чужда. И я был ей чужд. Зато читатели моих книг одолевали телефонными звонками, письмами. Вёл с некоторыми из них переписку, встречался у себя дома. Это нужно было им, как правило, одиноким людям. Решению день и ночь стоящей передо мной задачи они помочь не могли.

Итак, однажды я отправился в Союз писателей в наивной надежде с кем–нибудь посоветоваться. Попал туда в обеденный час. «Мастера слова» сконцентрировались в Дубовом зале ресторана, вкушали, шумно обсуждая последние писательские новости. Едва нашёл себе место, заказал какое–то второе блюдо, принялся озирать зал, эти сытые, потные лица, брюзгливую надменность богатеев, заискивающие взгляды прихлебателей.