Джонатан Троппер - На прощанье я скажу

Несмотря на всю странность случившегося, на то, как мучительно давался даже пустячный разговор при безжалостном свете дня, несмотря на поспешность, с которой она собиралась, и на его желание остаться наедине со своими страхами, несмотря на все это, он чувствовал что-то, чего не испытывал много-много лет — той теплой энергии, разливающейся в его груди и наполняющей все его существо. Он мог любить ее всю жизнь, мог больше никогда не увидеть — и то, и другое было в равной степени вероятно, — но эта энергия была неопровержимым долгожданным доказательством того, что его израненное, надтреснутое сердце еще не совсем окаменело.

Грустный Тодд возвращается домой.

Они все сидят в холле, Сильвер, Джек и Оливер, а Тодд бегает туда-сюда, присматривая за двумя грузчиками, которые перетаскивают его пожитки в маленький фургон. Еще несколько постояльцев спустились понаблюдать за процессом. Все — со схожей помесью цинизма и благоговения.

Примирение. Несбыточная мечта.

— Значит, она приняла его обратно, — говорит Джек.

— Такое случается, — признает Оливер.

— Ей не нужен муж, ей нужно подкрепление. Ты ж видел этих детей, да?

— Может, она скучает по нему? — говорит Сильвер.

Джек глядит на Сильвера, вкидывая брови.

— Ты просто не можешь трезво смотреть на вещи, потому что тебя трахнули этой ночью.

Сильвер улыбается. Тут не поспоришь. Стоит ему закрыть глаза, он видит улыбку Лили, он все еще слышит ее запах и ощущает вкус.

— А тебе крепко досталось.

Джек щеголяет жуткой раной под глазом и перевязанными пальцами на руке.

— Им досталось не меньше.

— Как все прошло с той девушкой? — спрашивает Оливер.

— Хорошо.

Он не хочет признаться даже самому себе, что и сам не понимает, было ли это хорошо. Это было нечто, и чем бы оно ни было, это было лучше того ничего, что неизменно сопровождало его последние годы.

Грустный Тодд катит тележку со своим компьютерным оборудованием. Сильвер представляет его квартирку, которая снова будет занята кем-то, предчувствует ощущение обновления, которое скоро наполнит дом Грустного Тодда, и радуется за него.

— Не пройдет и года, он вернется, — заявляет Джек.

— Заткнись, Джек, — говорит Оливер. — Дай ему насладиться моментом.

— Кажется, мы больше не можем звать его Грустным Тоддом, — замечает Сильвер.

Погрузка окончена, и несколько мужчин подходят попрощаться. Сильвер, Джек и Оливер присоединяются, жмут Тодду руку и желают всего наилучшего. Не пропадайте, говорит Тодд. Он не бросает прощальный взгляд на «Версаль», не выдерживает сентиментальную паузу, не вдыхает напоследок запах этих грустных мест. Он просто выходит, заводит фургон и уезжает.

Грустный Тодд покинул здание. Они его больше никогда не увидят. И оглянуться не успеешь, как о нем все позабудут. Вот так жизнь людей и проглатывает. Так вот жизнь людей и засасывает.

Жизнь начинает набирать обороты. Он теряет время. Он все чаще чувствует головокружение и порой оказывается посреди комнаты или разговора, не имея ни малейшего представления о том, как здесь очутился. Он знает, что это связано с кровоснабжением мозга, с маленькими кровяными сгустками, которые попадают в аорту и решетят его мозг, словно крохотные пули, оставляя вмятины, как на стенах домов после обстрела.

Вот он прощается с Лили, а в следующую минуту он уже в холле, наблюдает, как бывший Грустный Тодд отбывает на волю. Потом он в душе, а теперь — обедает с Кейси. Они сидят в «Карлуччи», семейном итальянском кафе в паре кварталов от «Версаля». Он не помнит, чтобы заказывал столик, не помнит, как сюда дошел, но вот они тут, доедают суп. У него минестроне, у нее — картофельный с пореем. Волосы Кейси растрепаны ветром и распущены по плечам, и она кажется ему невыносимо красивой.

— Итак, пап…

— Да?

— Та женщина. Певица.

— Лили.

— Лили.

— Как прошло?

— Трудно сказать.

— Ты с ней еще увидишься?

— Надеюсь.

— Ладно, держи меня в курсе, если произойдет что-то важное.

— Договорились.

Кейси откидывается на стуле и несколько секунд пристально его изучает.

— Ты какой-то грустный.

— Да нет.

— А какой ты тогда?

Он задумывается.

— Ожидающий, — отвечает он.

— Чего?

— Того, что будет дальше.

Кейси задумчиво хлебает суп, явно сомневаясь, говорить или нет.

— Знаешь, — решается она, — бывают такие люди, которые не ждут, что будет дальше. Они решают, что должно быть дальше, а потом идут и делают все, чтобы так оно и произошло.