«На конюшне поработали славно», – машинально подумал Турсун. Голова его слегка выглянула из окна. Именно сейчас важно было не потерять сына. Уроз соскочил с седла, как сделал бы всякий здоровый человек, легко приземлившись на правую ногу. Два молодых человека соскочили с коней и с двух сторон взяли Уроза под мышки. Они служили ему костылями, и с их помощью он в несколько шагов достиг входа в дом.
Турсун подумал о тех неловких, некрасивых движениях, какие понадобились Урозу, чтобы пройти на галерею для почетных гостей, о тех движениях, которые ему приходилось делать, чтобы сесть, и грустно покачал головой. Слава Пророку, он правильно сделал, предоставив Урозу возможность осваивать не у него на глазах первые, неловкие движения инвалида.
Небольшая галерея для гостей выходила во внутренний дворик. Там был фонтан и росло несколько небольших деревьев. Вдоль трех стен были уложены матрасы, покрытые коврами, с множеством подушек.
Когда Турсун появился в галерее, Уроз сидел там один, в углу, прислонившись к стене, сидел, скрестив ноги так, что отсутствия конечности, не зная, можно было не заметить. Турсун тяжело уселся напротив него, опершись о другую стену. Едва окончил он этот маневр, как Рахим принес и поставил между ними большой поднос, на котором, кроме чайного сервиза, стояли еще тарелки с творогом, сладостями, ореховой нугой и вареньем на бараньем жире. Он налил чай в чашки и удалился. Отец и сын пили и ели, не поднимая головы. Временами Турсун бросал сквозь свои густые брови взгляд на сына и тут же его отводил в сторону. Теперь, когда лицо Уроза было чисто, своим цветом, утонченностью, заостренностью костей оно ему напоминало уменьшенную восковую маску того лица, к которому он привык. Эти новые черты вызывали у него тем более мучительное чувство, что он не мог подобрать ему название. Сопереживание? Жалость? Нежность? Как ему было знать? За всю его длинную жизнь ему не доводилось испытывать эти чувства. Он знал только одно, но знал с пронзительной силой: Уроз – его сын… Его сын, воистину его сын.
О, как ему хотелось встать, подойти и положить свои могучие руки на плечи, на похудевшую шею, с ее острым, приходящем в движение при каждом глотке кадыком!
Солнце стояло высоко, освещая и согревая дворик. Над землей пронеслась тень хищной степной птицы, ястреба, орла или коршуна. Внезапно Уроз произнес:
– Они летают совсем близко… там… на плоскогорье… где могилы кочевников.
Мороз пробежал по спине Турсуна. Этот голос не был голосом человека с нормальным рассудком. За то время, которое они были вместе без посторонних, Турсун впервые прямо посмотрел в глаза Урозу. Глубоко посаженные в орбитах, они казались выцветшими, словно увидели то, что находится за гранью жизни, и ослепли от безмерного горя.
– Там меня поджидал Пращур, со своими богами, – продолжал Уроз. Он говорил очень тихо, и Турсуну, чтобы услышать, приходилось наклоняться к нему. – Он видел, как я убил двух демонов с обрезанными ушами… хотя мне пришлось для этого тащить за собой сломанную ногу…
В потухших глазах зажегся огонь, словно черные угли сверкнули внутри глубоких орбит, уставившись на Турсуна так, как будто до этого они его не видели.
– Я убежал из больницы, – воскликнул Уроз, – потому что там меня поручили заботам женщины-иностранки, неверной, с раскрытым лицом, которой дозволялось разглядывать мою наготу и дотрагиваться до меня.
– Ты можешь поклясться именем Пророка? – спросил Турсун. Густые брови его вскинулись вверх.
– Клянусь Пророком, – исполнил пожелание отца Уроз.
Лицо Турсуна вновь приняло обычное выражение безразличия. Он сказал:
– Хорошо, сын мой… Продолжай…
Но Уроз молчал. Турсуну показалось, что щеки его еще больше ввалились, стали еще бледнее.
– Ты не слышал меня? – спросил он.
Уроз утвердительно кивнул головой. О, да, он слышал Турсуна. Он услышал голос отца, чтобы никогда, никогда не забыть интонацию удовлетворения и гордости, с какой были произнесены эти простые слова. Вот так же говорил и Мезрор, когда Кадыр, младший из его сыновей, делал честь ему своими поступками. И эта интонация, – точно такая же, точно такая! – принесла Урозу такое умиротворение, до краев наполнила его душу таким блаженством, что ему уже даже не захотелось продолжать свой рассказ. Зачем? Он достиг цели своего путешествия. Путешествия, которое вовсе не сводилось к переходу в муках через гигантские горы, которое длилось, которое заняло все пространство и все время его жизненного пути.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу