Зоэ Бек - Голос крови

Разумеется, она сразу же согласилась, когда доктор Бартоломей и его коллега-психиатр предложили ей лечь в клинику. На работе ее заменит Джереми. Клиенты сейчас не слишком стремятся иметь с нею дело. В клинике же у нее будет время, чтобы продумать план, как ей найти свою дочку. Не могла же Фелисита исчезнуть с лица земли!

Первым делом она тогда написала Элле, чтобы рассказать, как ей сейчас не хватает подруги, и очень скоро получила ответ:

После того как состоялось наше знакомство в больнице, я ожидала, что мы встретимся гораздо раньше. Когда раздался твой звонок, я сразу поняла, что ты звонишь мне только потому, что я зачем-то тебе понадобилась. А ты еще и деньги предложила. Я почувствовала себя чем-то вроде прислуги. Но я испытывала к тебе симпатию и надеялась, что со временем между нами установится дружба. Если бы только ты то и дело не заговаривала о деньгах… Я была рада тебя услышать. Как было бы хорошо, если бы ты могла относиться ко мне как к подруге.

Вскоре Элла пришла навестить ее в клинике. И Карла впервые попробовала быть по-настоящему откровенной с другим человеком. Пациенты в клинике занимали помещения, напоминающие небольшие квартирки, в каждой из которых сообща жило несколько женщин. У каждой была отдельная комната со своей ванной. В каждой жилой секции имелась уютная гостиная и рядом кухонька для общего пользования. Там были книги, был телевизор с видеопроигрывателем и коллекцией кинофильмов. Телевизоры не были подключены к антенне и не принимали передач на актуальные темы. Не было также ни радио, ни иллюстрированных журналов и ежедневных газет. Женщины – а жили здесь только женщины, которые, как выражались врачи, нашли прибежище в клинике, – были отрезаны от всего происходящего в мире. Вскоре Карла узнала, что она здесь не единственная пациентка, успевшая громко прославиться в СМИ. Слева за стенкой жила известная немецкая телевизионная актриса, секрет ее прошлого – в молодости она снималась в порнофильмах – был разглашен средствами массовой информации, причем произошло это накануне того дня, на который была назначена свадьба этой без малого сорокалетней женщины. Каждый день она, как по часам, ровно в три, нарядно одетая и при полном макияже, со светской улыбкой торжественно выходила из дверей своей комнаты, словно готовая к тому, что ее в любой момент могут сфотографировать. Затем она на два-три часа устраивалась в кресле и читала Томаса Манна. Карла не раз видела ее там и заметила, что она раскрывала роман на случайной странице и перелистывала книгу, не читая.

Справа от Карлы уже больше года «проживала» супруга одного мюнхенского издателя. Ее муж появлялся у нее раз в месяц в какой-нибудь выходной, притаскивая с собой на свидание трех недовольных детей подросткового возраста. Только ради этих случаев жена сменяла ночную рубашку на дорогой костюм и удосуживалась помыть голову. В другое время ее никто никогда не видел, кроме разве что редких полуночников. Ночами она крадучись выбиралась из комнаты, чтобы заварить себе чаю, иногда – чтобы посмотреть видеофильм. Она сидела в кресле с сальными волосами в заношенном, застиранном махровом халате и смотрела, как правило, романтическую пошлятину, снятую на черно-белой пленке. Обыкновенно Карла при ее появлении уходила к себе, чтобы не смущать женщину, но однажды осталась, и они вместе смотрели, как Джеймс Стюарт старается завоевать сердце Кэтрин Хэпберн. Соседка Карлы безмолвно проплакала весь фильм напролет. Когда фильм кончился, она вложила видеокассету в коробку и, даже не кивнув на прощание, скрылась в своей комнате.

Карла догадывалась, что все женщины находятся под действием медикаментов, как и она сама. Вечером ей давали таблетку, после которой она долго и крепко спала. Она гораздо чаще стала видеть сны, порой даже кошмары, и вставала с непривычным ощущением, что очень хорошо выспалась. Утром ей опять выдавали таблетку, половинную дозу, чтобы за день она не слишком устала. Дни тихо и бестревожно утекали один за другим. Из ее окна открывался прекрасный вид на Цугское озеро, и каждый день ей разрешалось в сопровождении медицинской сестры выходить на продолжительные прогулки подышать чистым, прозрачным воздухом. Прогулки были самым большим удовольствием, она полюбила эту сельскую тишину, горную панораму, и уже сама не понимала, почему с такой неохотой согласилась уехать из Берлина.

Каждый день она ходила на сеанс к психотерапевту. Они разговаривали о ее детстве, о родителях, иногда о браке с Фредериком. О Фелисите они не заговаривали. Карла избегала этой темы. Она боялась, что ей внушат что-нибудь такое, с чем она не может внутренне согласиться. Высказывать эти опасения вслух она опасалась, чтобы ей не приписали манию преследования. По пятницам устраивалось что-то вроде групповой терапии, участвовать в ней можно было по желанию. Карла ходила туда каждую пятницу не столько из любопытства, сколько от скуки. В общей беседе она редко принимала участие, поскольку не видела, как это поможет ей в решении собственных проблем. В конце концов, у нее и не было никакой психической проблемы, просто покой и возможность некоторое время отдохнуть от семьи оказывали на нее благотворное действие. Проблема же у нее была чисто практического свойства, а тут никто не мог ей помочь.