Клаудия Грэй: Голос крови

Перевод с английского Нат Аллунан

© ООО «Азбука», 2017

Издательство благодарит за помощь в подготовке издания «Гильдию архивистов JC».

С тех пор как в Галактике воцарился мир, успело вырасти целое поколение. Более двух десятилетий власть принадлежит Новой Республике под управлением Галактического сената. Память о войнах прошлого померкла, и они стали всего лишь легендой.

Однако в сенате назревает конфликт. Когда МОН МОТМА, лидер Альянса Повстанцев и первый канцлер Республики, отошла от дел, сенат раскололся на две неофициальные, но влиятельные фракции: ПОПУЛИСТЫ считают, что основные полномочия должны сохраняться за правительствами отдельных планет, тогда как ЦЕНТРИСТЫ стремятся к объединению власти в руках галактического правительства и наращиванию военной мощи.

Лишь авторитет величайших героев минувшей войны остается непререкаем. Церемония в память о БЕЙЛЕ ОРГАНЕ на время объединила сенат. Но пока длится этот торжественный день, среди миров Галактики зреют противоречия…

— Оглядываясь назад, на войну с Империей, унесшую миллиарды жизней, кто-то может подумать, что мы заплатили слишком страшную цену. Но когда мы вспоминаем наших погибших, важно не забывать и то, что они отдали свои жизни в борьбе за справедливость. За свободу. За невиданные доселе мир и процветание. За нашу нынешнюю прекрасную жизнь. — Сенатор Тай-Лин Гарр широко раскинул руки, словно обнимая огромную площадь на Хосниан-Прайм, заполненную представителями тысяч рас, разноцветные флаги всевозможных миров, яркое солнце и прозрачно-голубое небо. Словно сама Новая Республика простиралась вокруг, прекрасная и многообещающая. — Вот за что мы сражались!

Раздались дружные аплодисменты и одобрительные выкрики.

Сенатор Лея Органа, хлопая вместе со всеми, подумала: «Жаль только, что этот прекрасный мир вот-вот рухнет».

Большинство присутствующих на памятной церемонии прибыли по такому случаю на Хосниан-Прайм с других планет. Зрителям в толпе выстроившиеся на возвышении сенаторы, должно быть, казались символом силы и единства. На площади собрались жители всех уголков Галактики, от Центральных миров до Внешнего кольца. В толпе можно было увидеть плащи, мантии и церемониальные одеяния бессчетного множества народов. Празднование объединило аквалишей и иторианцев, пучеглазых мон-каламари и крохотных, покрытых мехом ашафтанов. Казалось, все расы и планеты Галактики пребывают в мире и согласии. Но от глаз Леи не могла укрыться тонкая, едва различимая граница, разделившая сенаторов на две примерно равные группы: с одной стороны стояли сенаторы-центристы, с другой — популисты, к которым принадлежала и она сама. И хотя физическое расстояние между ними было ничтожно мало, идеологическая пропасть ширилась день ото дня. Вскоре она неизбежно превратится в бездну, и всем станет ясно, сколь хрупок на самом деле нынешний мир.

«Перестань. — Лея постаралась отбросить мрачные мысли. — Среди галактических политиков всегда были фракции, партии, клики. И всегда будут. Политические противоречия не обязательно должны обрушить всю систему управления».

Но напряжение, затаившееся под показным блеском церемонии, напоминало ей о последних днях Имперского сената. Угрозы, прикрытые вежливыми формулировками, едва ли не абсолютное недоверие между представителями разных миров… Все это было слишком хорошо знакомо.

«Но Имперский сенат все-таки принимал решения, пусть и редко. Видишь? История не повторяется в точности», — невесело усмехнулась про себя Лея.

В сегодняшней церемонии ее радовало только одно — новый памятник, открытие которого, собственно, и стало поводом для торжества. Семидесятичетырехметровая статуя была высечена из джелуканского мглистого камня; на свету он сверкал, как чистейшей воды бриллиант, а в темноте становился серо-зеленым и непрозрачным. Когда Тай-Лин закончил свою речь и раздались аплодисменты, на солнце как раз набежала тучка и сияние памятника померкло, позволив разглядеть его во всех подробностях.

Скульптор изобразил Бейла Органу строго по канону: в парадном облачении вице-короля Алдераана и с рукой, простертой над площадью, словно он обращается к народу. Но лицо было изваяно с любовью и тщанием. Что ж, подумала Лея, возможно, сенаторы и планеты скоро перессорятся между собой, зато, по крайней мере, память об отце останется в веках.