Колин Маккалоу - Горькая радость

— Боже милостивый! — воскликнул Чарлз, не совсем уверенный, что в этих случаях говорят австралийцы. — А разве больница не субсидируется государством?

— Естественно, но бьюсь об заклад, что эти деньги тоже экономились. Фрэнк виртуозно составлял бухгалтерские отчеты, хотя себе при этом не брал ни фартинга. Больница получала массу пожертвований — здесь это любимый вид благотворительности. Но ничего из этого не тратилось, кроме тех денег, которые давались на целевые расходы.

— Потрясающе! — воскликнул Чарлз. — Я был готов потратить годы на борьбу с чиновниками, чтобы выбить из них деньги на современное оснащение больницы, а теперь узнаю, что у нее крупный счет в банке. Сколько там? Шестизначная цифра?

— Семизначная, — сердито бросил Лиам. — Четыре миллиона фунтов в нескольких крупных австралийских банках. Именно поэтому Фрэнка Кэмпбелла так люто ненавидели — он сидел на мешках денег и не желал их тратить.

Чарлз чуть не подавился.

— Четыре миллиона? Этого не может быть.

— Очень даже может. Возьмем, к примеру, наследство Тридби. Их рудники были выработаны в 1923 году, но деньги на счет больницы стали поступать еще в 1898-м. По 100 000 фунтов ежегодно, причем ни одного пенни из них не было потрачено, включая мизерные проценты. И все из-за того, что Уолтер Тридби вконец рассорился с сыновьями. Он изменил завещание за два дня до смерти — его хватил апоплексический удар. В результате рубины Тридби двадцать пять лет попадали в загребущие руки Фрэнка Кэмпбелла. Проживи Уолтер еще пару дней, он наверняка убрал бы этот пункт из завещания.

Чарлз громко расхохотался:

— Да, апоплексический удар может расстроить любые планы! А теперь расскажите мне о попечительском совете.

— Он ничем не лучше Фрэнка. Все его члены — креатуры Кэмпбелла, он тщательно подбирал тех, кто будет беспрекословно подчиняться его диктату. Так они и делали. К примеру, все сиделки у нас из бедных семей — женщины без образования, не имеющие возможности получить регистрацию. И даже самым лучшим из них он платил какую-то мелочь. А ведь земля под больницей не облагается налогом, за электричество мы платим всего ничего, газ тоже очень дешевый.

— Ничего удивительного, что совет помалкивал. Да ваш Фрэнк просто гений, — восхитился Чарлз. — Насколько я понял, вы не претендуете на должность заместителя главврача? — хитро прищурившись, спросил он.

— Нет уж, спасибо! Я с удовольствием помогу вам, Чарлз, но мои амбиции не простираются дальше лучшего патологического отделения в штате — с самым современным оборудованием и широким спектром функций. И еще мне хотелось бы иметь рентгеновское отделение с хорошим рентгенологом, причем желательно, чтобы он входил в штат больницы, а не был частным практикующим врачом. Сейчас в этом качестве используют меня, но у меня нет ни времени, ни способностей — перелом я еще разгляжу, но вот трещины толщиной в волос? Тут я пасую. Эрик Герцен чуть получше меня, но и у него нет достаточного опыта. Нам позарез нужен настоящий рентгенолог, владеющий современными методиками, и к нему еще лаборант.

— Я вас понял, Лиам. Даю вам слово, когда пыль уляжется, вы получите самостоятельное рентгеновское отделение, никак не посягающее на патологию, — с улыбкой пообещал Чарлз. — От меня не укрылось, что в больнице имеется прекрасный патолог. А теперь расскажите мне о ваших дешевых сиделках.

Эта и еще несколько таких же бесед вооружили Чарлза Бердама всей необходимой информацией о городской больнице Корунды, абсолютно неизвестной тем, кто назначал нового главного врача. Чарлз приобрел репутацию человека, обладающего поразительной проницательностью, а вместе с этим получил и должность. На следующий же день после утверждения его кандидатуры он приступил к работе. И сразу взял быка за рога!

С момента его приезда на мельбурнском экспрессе прошло ровно три недели. За это время старый Том Бердам успел подарить своему внуку Бердам-хаус, особняк, который родоначальник семьи Генри Бердам выстроил на Католическом холме, считающемся лучшим жилым районом Корунды. Чарлз немедленно укомплектовал его прислугой, снял с мебели чехлы и составил план разбивки сада в стиле Иниго Джонса. Его красновато-коричневый «паккард» прибыл из Сиднея вместе с двумя малолитражками, на которых Чарлз собирался ездить, когда надо будет выглядеть попроще. Сиднейский курьер доставил в Корунду десять огромных кофров, где находились вещи, без которых Чарлз решительно не мог обходиться. Его десять тысяч книг были упакованы и оставлены на хранение в Лондоне до тех времен, пока в его особняке не будет оборудована приличная библиотека.