Ирвин Шоу - Две недели в другом городе

– Вон, – закричала она, – вон из моего дома.

Он прошел в детскую и посмотрел на сына, плакавшего в своей кроватке. Я попрошу у тебя прощения, когда ты немного подрастешь, подумал Джек. Сейчас он испытывал лишь сожаление но поводу того, что у них родился ребенок. Не поцеловав маленькое влажное красное личико, лежащее на подушке с оборками, он покинул квартиру. Через два часа Джек уже летел обратно в Калифорнию.

|– Volare, oh, oh… cantare, oh, oh, oh, oh…

Летнее утро в салу возле белого дома на вершине холма. На столе под тентом в полоску накрыт завтрак. Две аккуратные пачки писем, адресованных мистеру Джеймсу Роялу и мисс Карлотте Ли, лежат рядом с большими бокалами апельсинового сока, сценариями, конвертами из бюро информации; картина напоминает начало первого акта в пьесе: занавес уже раздвинут, и актеры ждут за кулисами, когда стихнут аплодисменты, адресованные художнику. Голубое небо Калифорнии, в те годы еще не загрязненное смогом; в качестве задника – заросли авокадо с густой блестящей листвой и тяжелыми круглыми плодами. Сад, нарисованный ребенком. Запах апельсинов и лимонов. Солнечное утро. Десять часов.

Вон они уже сидят напротив друг друга, Карлотта – в облегающих брюках и голубой мужской рубашке с закатанными до локтей рукавами, Джек – в сандалиях, джинсах и футболке. Между ними цветы в вазе, корреспонденция, поступившая из внешнего мира, до которого им нет дела.

Джек наблюдает, как Карлотта быстрыми и точными движениями вскрывает конверт, солнечные лучи, пройдя сквозь полосатый тент, окрашивают ее руки в розовый цвет. Посмотрев на Джека, Карлотта спрашивает:

– О чем ты думаешь?

– О сегодняшней ночи и о всех других наших ночах, о твоей красоте, о том, как я опутан, повязан, поглощен, пленен греховным сексом, как замечательно, что ты сбежала от нефтяных вышек, а я – от отцовских сушеных слив.

Карлотта засмеялась.

– Не вздумай уверять меня, – сказала она, – будто это – экспромт.

– Конечно нет, – отозвался Джек. – Я сочинил это во время бритья, чтобы прочитать перед завтраком вместо молитвы. Тебе не понравилось?

– Продолжай, – попросила она.

– Завтра утром, – сказал он. – Мои литературные способности сегодня иссякли. О, проклятье, опять этот пес.

Бастер вернулся с утренней прогулки, которую он совершал среди зарослей кустарника. Он заплясал вокруг стола, приветствуя хозяйку истерическим лаем.

– Замолчи, Бастер, – сказала она и кинула собаки гренок, намазанный медом.

Когда Джек перебрался к Карлотте, пес стал предметом первого спора.

– Выгоняй его из комнаты, – попросил Джек, – когда мы занимаемся любовью.

– Он – очень спокойный пес, – сказала Карлотта.

– Какой бы он ни был спокойный, – заявил Джек, – он лежит тут, дышит и наблюдает за нами. Я не могу избавиться от чувства, что он вот-вот укусит меня в задницу или продаст подробности газетчикам.

– Он умеет хранить тайны, – заверила его Карлотта. – Если мы запрем Бастера, он обидится.

– В конце концов я стану импотентом.

– Ну, тогда надо его убрать. Но он будет лаять, – сказала Карлотта.

– Пусть лает.

Бастер не унимался две ночи, но потом неохотно сдался. Теперь он лежал в коридоре под дверью и громко дышал.

– Какой чудесный день, – сказала Карлотта, глядя на безоблачное небо. Знаешь, что я предлагаю? Давай сядем в машину и поедем вдвоем купаться, а ленч устроим на берегу океана…

Зазвонил телефон, соединенный с розеткой длинным шнуром.

– Твоя очередь, – сказала Карлотта, состроив гримасу. Джек снял трубку.

– Алло, – произнес он. Прочитал новый сценарий?

Это был Делани, никогда не тративший времени на пустые вводные фразы. Прочитал.

– Ну?

– Это ужасно оригинально, дорогой, – сказал Джек, растягивая слова.

– Мерзавец, – беззлобно сказал Делани. – Что ты понимаешь? Ты разбираешься в литературе, как мясник. Ты – неотесанный жлоб, не видящий разницы между Генри Джеймсом и «Вечеринкой с дамами в турецкой бане». По-твоему, лучший фильм из всех когда-либо снятых – это «Ребекка с фермы Саннибрук». Твоему отцу следовало отправить тебя на десятилетние курсы для умственно отсталых детей.

Улыбающийся Джек устроился поудобнее в кресле.

– Ты еще не превратился в ходячий скелет, специалист по сушке слив? – спросил Делани.

– Откинувшись на спинку кресла, я пью апельсиновый сок в обществе самой красивой женщины в мире, – сказал Джек.

– Сексуальные излишества отняли у тебя всякую способность к умственной деятельности, – сказал Делани. – Передай это твоей даме.