Римма Коваленко - Хлеб на каждый день

Заявление Волкова повергло членов партбюро в задумчивость. Дымов, возможно, младенец, но и сам главный инженер в этой ситуации мало был похож на взрослого, серьезного человека.

Заседание происходило в кабинете Волкова, и это обстоятельство незримо присутствовало. Не гостями были здесь члены партбюро, но все-таки хозяином этого места был главный инженер. На нем как бы и лежала главная ответственность за инцидент с Дымовым.

— В воспитательном деле, — пошел на компромисс Алексеев, — бывают иногда и крайние меры хороши. Но просьба к вам, Александр Иванович, вы одной этой встряской не ограничивайтесь. Возьмите под свой контроль Дымова. Парень молодой, здоровый, работой недоволен, скучно ему. Вот и займитесь, пусть освоит наладку нарезчиков.

— Займусь, — пообещал Волков, — считайте, что ему повезло. А кто займется скромными ребятами, у которых те же проблемы с «легкой» работой, особенно ночью? Кто ими займется, ведь они человечков не лепят?

Вопрос его повис в воздухе. Волков мог бы слегка умерить бег. Еще не закончились пертурбации с ремонтниками, которые он затеял, а уже хватается за новую проблему. Себе же на шею. О том, что на автоматических линиях у многих рабочих руки повисли в бездействии как плети, известно всем. Казалось бы, дыши полной грудью, работай не напрягаясь, так нет же. Заскучал Дымов, вылепил человечка, подбросил работенки и Волкову, и членам партийного бюро.

Александр Иванович, возможно, не вел бы себя так строптиво на заседании партбюро, не схватился бы на равных, по-мальчишески с пекарем Дымовым, если бы не события вчерашнего вечера. Волков ведал в жизни поражения, и немалые, — и на спортивном помосте, и тогда, когда хотел сказать свое новое, непререкаемое слово в науке, но те поражения как бы не зависели от него. Там он упирался в какой-то предел — или своих физических возможностей, или в прочно выстроенную стену устоявшихся научных мнений. То, что произошло вчера, просто было кувалдой, которая не маячила над его головой, и вдруг возникла, опустилась на его голову и образовала из всего, чем он был еще секунду назад, блин.

Они встретились после рабочего дня. Уборщица, убрав кабинет, с недовольным видом вручила ему ключ от кабинета. Вахтер, приведший Зою Николаевну, тоже побуравил его глазами и заявил, что через час выключит лифт. Комбинат работал круглые сутки, но на отделы дирекции это не распространялось. Можно было бы встретиться в другом месте, но Александр Иванович считал, что разговор должен состояться здесь, ему даже казалось, что это самое подходящее место для подобного разговора.

Он сразу увидел, что у Зои Николаевны расстроенное и вместе с тем решительное лицо, но это ничуть его не обескуражило. Даже если сценарий ей не понравился и она сейчас заявит об этом, это еще ничего не значит. В этом случае он отступать не будет. И вообще ни в чем больше в жизни не сделает шага назад. Не нравится сценарий? Понравится. Не дотянул что-то в нем? Дотяну.

Зоя Николаевна села в конце длинного стола, приставленного к письменному, и он не стал настаивать, чтобы она пересела поближе. Он ничего никому не будет навязывать, он будет защищаться. Если бы сценарий написал Полуянов, он бы защищал Полуянова. Или Филимонова, если бы тот написал сценарий. Ни перед кем он не откажется от своего убеждения, что о производстве могут и должны писать только люди производства. А те, у кого редакторские должности, кто закончил сценарный факультет, должны помогать этим людям. Если Зоя Николаевна убита его вторжением, если она способна прибавить что-нибудь существенное к тому, что он написал, он предложит ей соавторство. Она должна понять, что он ей не конкурент: это его первый и последний сценарий. Но его, его, даже если она будет соавтором.

Кажется, Зоя Николаевна испытывала затруднения: раскрыла рукопись, прижала ладонь ко рту, потом искоса бросила в его сторону взгляд. Наверное, он выглядел гранитным бюстом, отсеченным от остального туловища письменным столом. Сидел, выпрямив спину, и глядел вперед.

— Александр Иванович, ответьте мне на вопрос: зачем вы написали сценарий?

Он ответил ей сразу, так как ответ у него был:

— Объективная необходимость: никто лучше меня этого бы не сделал.

— У вас есть доказательства?

— Да. Фильмы, которые я видел. Они часто страдают плохим знанием предмета, о котором идет речь.

Зоя Николаевна надолго умолкла, и он не торопил ее.

— Александр Иванович, откуда у вас неуважение к нашей профессии? Или вы отказываете сценаристу в праве на его профессию?