Римма Глебова: У Судьбы на Качелях

После долгого и нудного оформления в аэропорту (печенья, булочек, кофе — сколько угодно — что значит, к себе домой приехала, да еще и деньги дали!), Софочка хотела пойти к конвейеру за своим багажом, но Веня крепко взял ее за руку:

— Куда вы?

— Как куда? За своими вещами!

— Так пойдем вместе, там ведь и мой багаж! И вообще, разве мы не должны теперь всюду вместе? — Веня робко смотрел на пунцовеющие Софочкины щеки. Но твердо стоял на своей позиции. — Софа, — ласково сказал он, — все евреи отзывчивые. Евреи помогают друг другу.

— Конечно, помогают. Но… своим!

— Вы что, расистка? Почему же вы за меня замуж пошли?

Софочка презрительно смотрела на него. Идиот или прикидывается?

Веня заплатил ей пять тысяч долларов за то, чтобы она вышла за него замуж. Чтобы взяла его с собой в Израиль. Свою однокомнатную, почти в центре Саратова, продал за пять с половиной, хотя мог бы взять все восемь. Да где ему! Неудавшийся художник, почти постоянно пребывающий в безработном состоянии, по мнению Софочки — совершенно никчемная личность. Но у Софочки и таких денег не было. Ехать в другую страну без денег страшно. Неизвестно, что там и как. Потому и взяла Веника в «мужья». Временно, разумеется. Теперь надо от него отделаться побыстрее и ехать к троюродной сестре — она обещала найти к их приезду недорогую квартиру. А куда же Левочка подевался?..

Софочка высвободила у Вени свою руку и беспокойно оглянулась. Она искала глазами рыжую голову, но, как всегда, смотрела не туда. Надо было глаза опустить. Рыжий Левочка сидел на корточках среди чужих сумок и чемоданов, а напротив него в такой же позе присел мальчик в черной шляпе и черном костюмчике, из-под шляпы свисали на румяные щеки черные локончики. Карие Софочкины глаза в изумлении округлились, а нижняя толстая губка отвисла.

— Левочка! — взвизгнула она. — Чему ты учишь этого хорошего мальчика? Негодяй, ты хочешь испортить этого чудного мальчика?

Негодяй немножко смутился, а чудный мальчик недоуменно посмотрел на Софочку большими сливовыми глазами и поправил шляпу.

— Дай сюда эти мерзкие штучки! И забудь о них навсегда! Под небом Израиля никто не играет в «стаканчики»!

Рыжий Левочка собрал с полу три цветных пластмассовых стаканчика — успел взять на столе, где кофе пили, нехотя встал и протянул Софочке. Под ее ожидающим взглядом отдал и маленький стеклянный кубик. «Стаканчики» — излюбленная дворовая игра в том дворе, где родился и пребывал в «тяжелом галуте» Левочка, пока его не посадили в самолет.

Софочка с омерзением на лице бросила стаканчики в урну, туда же полетел и стеклянный кубик, жалобно звякнув о металлический бок. Левочка внимательно посмотрел на урну. Когда он оглянулся, чудного мальчика уже не было. Его волокли за руки родители — так же одетый в черную шляпу и черный длинный лапсердак папа, и в темную юбку до пят мама, — даже не подозревающие о той жуткой угрозе разврата, которая на мгновение повисла над головой их правильного и умненького сыночка. Сыночек упирался и оглядывался на рыжего Левочку, но Левочка ничем не мог ему помочь.

Ты приехал сюда, чтобы портить детей Израиля? — прошипела Софочка и тоже поволокла Левочку за собой. Веня не отставал от них.

Пересчитывая свои баулы, Софочка отодвигала ногой две коричневые Венины сумки, а он потихоньку двигал их, тоже ногой, обратно, поближе к ее вещам.

— Наши пути здесь должны разойтись. — Сухо сказала Софочка.

— Дорогая Софа, — ласково возразил Веня и потрепал рыжие вихры Левочки, — посмотрите сюда…

Веня держал перед Софочкой раскрытую темносинюю книжечку.

— Ну и что? — спросила Софочка, разглядывая два цветных фото на соседних страничках. — Качеством не блещет.

Софочка уже давно не нравилась себе на фотографиях, а эта и вовсе была отвратной. А Венина фотография ее и вовсе не интересовала.

— Это наш документ. Общий. — Со значением сказал Веня, захлопнул книжечку и положил во внутренний карман потертого, серенького в клеточку пиджачка — самое лучшее, что нашлось у Вени в дорогу. — И мы всё теперь должны делать вместе. Всё! — подчеркнул он.