Римма Глебова - У Судьбы на Качелях

Спустя несколько дней Софочка снова отправилась на шук. Веня тоже просился, но она упорно брать его не хотела, нечего изображать семью! Она шла, не спеша, по рядам, сравнивая цены на табличках. «Геверет, геверет! Русия!..» Софочка глянула — кудрявый парень весь вылез из-за горы помидоров, сверкал зубами и глазищами и призывно махал ей рукой, потом засмеялся и указал пальцем на пакеты. Софочка тоже засмеялась, подошла и стала отбирать самые красные и крепкие помидоры, складывая их в пакет — продавец сам оторвал и протянул ей. С тех пор они подружились, — если, Софочка, забывшись, проходила мимо, он кричал ей: «Геверет! Русия!», и однажды даже спросил ее имя, и теперь звал: «София! Иды суда!»

Софочка в ульпане сделала упор на числительные, и скоро начала понимать, какую цену называет продавец и сколько она должна получить сдачи.

Как-то Софочка возвращалась домой с полной тележкой — пришлось обзавестись, очень удобно, и присела в маленьком скверике отдохнуть. Подошел подросток, черненький эфиопчик, и спросил: «Который час?»

«Эйн ли шаон», — ответила Софочка и услышала: «Так и скажи, что нет у тебя часов». Софочка воззрилась на него. Тут до нее дошло, что эфиопчик всё сказал по-русски, с самого начала. А она ответила на иврите. Даже в голову не могло придти, что эфиоп может спросить по-русски. Мальчишка расхохотался, сверкнул белыми зубами и белками, и побежал по своим эфиопским делам.

Ну уж, если даже чернокожие евреи (неужто они тоже евреи — Софочка в этом несколько сомневалась) заговорили на русском, таком трудном для них языке, то неужели она менее способна, чтобы выучить иврит? Вот Левочка уже вовсю тараторит и даже помогает Софочке в домашних заданиях, но Софочка пребывает в тяжких сомнениях — не нахватался ли уже мальчик в школе плохих слов. Некому заняться ребенком и проверить его словарный запас, Веня, хотя и оказался вдруг очень способным к языку, но ленится, ходит в ульпан через раз, и стал очень занят — работает. Сидит на центральной улице на пластмассовом стульчике и рисует портреты всем желающим. Черным фломастером чирк-чирк — через несколько минут очень похожий профиль вырисовывается на белом листе. Веня и в фас может изобразить, но за фас берет дороже. Случается — кто-то недоволен (конечно, женщина) и не берет свой портрет. Веничка приносит его домой и кладет в стопочку на полке. Как-то он показал Софочке изображение очередной «отказницы».

— Симпатичная дамочка, — удивилась Софочка, — почему же ей не понравилось?

— Дамочка заявила, что у нее нет второго подбородка, и она надеется, что никогда не будет. Ты видишь, Софа, там уже третий припухает!

— Она совершенно права! Кому нужна твоя правда! Что ты суешь ее людям?

Ты же не фотографию делаешь, а рисуешь. Рисовать человека надо красиво!

Веня задумался. И «отказников» стал приносить гораздо реже. Учить, учить надо мужиков, — подумала Софочка, они же сущие дети! Что Веник, что Левочка — никакой разницы. Вот Моню ничему не нужно было учить, он все понимал без всяких подсказок. Так то ж Моня!

Заработанные деньги Веня пытался отдавать Софочке, но она не брала. Нечего изображать семью. «Картис» банковский и так у нее, и приходится покупать и готовить на всех троих. Не подпустит же она мужика к плите! Что он там может «наготовить»!

Софочка пришла с занятий в ульпане, встревоженная.

— Садись и учи! — Она протянула Вене листок бумаги с десятком слов, написанных русскими буквами.

— Что это? — Веня взял листок.

— Плохие слова! В ульпане одна женщина дала переписать. Веня уставился на Софочку.

— Надо знать, что ребенок говорит! И, если употребляет эти слова, надо наказывать!

— А кто наказывать будет? — поинтересовался Веня. Софочка не ответила.

Наказывать Левочку она не любила. Накричать, сколько голоса хватит — это да, но поднять на ребенка руку — никогда. Тем более, не могла доверить это Венику — вдруг он увлечется процессом.

— В угол поставлю. Я. — Решила Софочка.

Веня хмыкнул. Его самого в детстве ставили в угол. Пол-детства он простоял в углу. И вот результат. Ничего не добился. Ни денег, ни чинов, ни приличного костюма.

— Детей надо не в угол ставить, а ремнем драть! — сказал Веня.

— Ты, что ли, драть будешь? — подбоченилась Софочка.

— Я?… — смешался Веня. — Почему это я?

— Учи! — Софочка ткнула пальцем в листок.

Веня начал громко читать непонятные слова. — А перевод? — спросил он.