Римма Глебова - Хроники Любви

Дорогие читатели!

Перед вами третья книга Риммы Глебовой. Две предыдущие были написаны: «Жили-были» — в 2000 и «У судьбы на качелях» — в 2003 году. Как видим, Римма довольно долго не издавалась. Однако она активно печаталась и печатается в местной прессе, в частности, ведет рубрику «Проза» в еженедельнике «Секрет», одном из самых популярных русскоязычных изданий в Израиле; имеет авторские страницы на нескольких литературных сайтах в Интернете, участвует в авторских конкурсах в Израиле и за границей.

Сейчас, когда Римма решила издать свою третью книгу, вдруг выяснилось, как было много написано за это время, так много, что книга не смогла вместить все. Но девятнадцать рассказов и одна повесть дают представление о том, что автор стал писать иначе. Это действительно новая книга. Поражают психологические нюансы, и способность проникать с самые потаенные глубины женской души. А глубины эти бездонны. Женщины Риммы Глебовой — удивительные. Кем бы они ни были — преуспевающими биз-нес-вумен, домохозяйками или вполне обычными женщинами, задерганными жизнью и семьей — в их сердцах всегда горит огонь необъятной любви и нежности. Даже, если повествование ведется от лица мужчины («Иллюзионист», «Итальянка»), в центре всегда — Женщина. Именно так, с большой буквы. Образы женщин, безусловно, романтичны. Они мечтают о необыкновенной любви, такой, когда рыцари дрались ради прекрасной дамы на поединках или защищали ее честь на дуэли. Но в наше время чувства мужчин и их способность любить потускнели и измельчали, но женщины… Женщина в рассказах Риммы Глебовой всегда способна на такую «высоковольтную любовь» (фраза из рассказа «Итальянка»).

Апофеоз любви — это, конечно, повесть «Она пришла». Думаю, не случайно повесть идет последней в книге. Образ прекрасной царицы Нефертити, полон неизъяснимой прелести и окутан дымкой загадочности и тайны. Красавица Нефертити здесь предстает в новом свете, но становится от этого еще более привлекательной. Хотя повесть дается в разделе «Мистика и реальность», мне кажется, что мистики здесь нет совсем, но есть элементы фантастики (Об этой повести писатель Леонид Левинзон написал прекрасный отзыв, который приводится в книге).

Лично у меня, когда я читаю произведения Риммы Глебовой, возникает образ прекрасной юной женщины, которая ступает обнаженными ступнями по битому стеклу. И идет, «как по суху», и только дойдя до берега моря, опускает в его воды израненные, кровоточащие ноги, чтобы ему одному поведать о своих бедах.

Конечно, есть в рассказах Риммы и более приземленные женские образы, но, как правило, их негативные качества — приобретенные, в результате той боли и разочарования, которые приносят им мужчины (трагифарс «Игра»).

Хочу добавить, что наряду с высоким романтизмом есть в произведениях Риммы ирония и мягкий юмор. Особенно это бросается в глаза, когда речь идет о «братьях наших меньших». В рассказе «Манчкин или кот на вынос», образ кота Милорда великолепен. Думаю, что многим мужчинам стоило бы поучиться у Милорда таким чувствам, как мужество, верность и преданность. А очаровательная птичка колибри, которую с таким мастерством и знанием материала описывает Римма, соединяет два одиноких сердца.

Я думаю, что читатель получит истинное наслаждение от прочтения изысканной, яркой и драматичной прозы Риммы Глебовой.

Нина Рождественская,

член Союза журналистов России,

редактор. Израиль.

Тяжелее всего было примириться с мыслью, что его нет НИГДЕ. Пусть бы он был хоть где-нибудь, пусть без нее, в другом месте, в другом городе, в другой стране, где-нибудь там, откуда всё же мог вернуться. Хотя бы через год или через годы, неважно, главное — когда-нибудь. Тогда можно было бы мечтать, жить в ожидании и надежде, что их встреча обязательно случится, и она увидит его дорогое, единственное и совершенно удивительное лицо.

Ни у кого на свете не могло быть такого лица, таких бровей, прочерченных через весь лоб и смыкающихся двумя торчащими ершиками на переносице… такие смешные брови… и очень черные короткие волосы, поднимающиеся густой щеткой надо лбом, и длинный, с четкой горбинкой нос, обещавший к старости, как смеясь, предрекала ему она, дорасти до самого рта.