Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

Во время обхода Петр Афанасьевич как бы между прочим спросил:

— До больницы вы не совершили никакого преступления? — Видя замешательство Новикова, он обернул все в шутку и, улыбаясь, сказал: — Дела наши теперь хороши. Скоро на выписку...

Даже в мыслях Виктору Дмитриевичу не за что было зацепиться, с чего бы он мог начать после выписки. Дядя Коля, конечно, больше не приютит. Безнадежные мысли об Асе он отгонял прочь. С чего же тогда начать? Ну с чего? Опять рынок? Хотелось, чтобы все было хорошо, по-человечески. Но сколько ни думал, ни ломал голову, видел лишь снежную ночь на улице, голод, прокуренные буфеты.

Эти мысли не давали покоя, не оставляли его до той самой минуты, пока Анна Андреевна не вбежала однажды в палату и, вытирая платочком щеки, весело объявила:

— Новиков, собирайтесь на выписку. Домой, домой!

Потупившись, Виктор Дмитриевич посмотрел на веселую сестру и подумал, что у него нет не только дома, но даже и шапки...

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ася снова ездила в командировку в Задонские степи. Возвратившись, прямо с вокзала она позвонила в институт. Начальник отдела Щербинин удивился:

— Вы?.. Мы уж думали, что вы замерзли в степи... Вы?

— Я, я!

— Нет, все-таки не поверю, пока не увижу. Все сделали?

— Все! Завтра приду, подробно расскажу.

— Приходите сегодня... приходите в Выборгский дом культуры. Там вечер встречи новаторов с научно-техническими работниками. Много интересного предполагается и по строительству... Наши почти все будут.

Не раздумывая, Ася согласилась. Настроение после поездки было у нее веселое, впечатлений так много, что хотелось скорее поделиться ими да и побыстрее увидеть друзей. Они условились, что Щербинин с билетом подождет ее у входа в Дом культуры...

Доставая из шкафа платье, Ася заметила, что там нет скрипки, — она спрятала ее туда после того, как Виктор приходил последний раз — за вещами.

— Мама, а где скрипка?

Не откликаясь, Прасковья Степановна усиленно застучала посудой. Она решила ничего не говорить дочери о случившемся за время ее отъезда.

— Мама, где скрипка? — снова спросила Ася.

— Убрала под кровать. Мешает только в шкафу. — Прасковья Степановна вошла в комнату. — И зачем ты оставила ее? Говорят, вещь оставить — в этот дом возвращаться. А нам — лучше позабыть... не станет он человеком...

У нее чуть не вырвалось, что ее вызывали в милицию. Рябой милицейский капитан снимал с нее долгие допросы. Настойчиво выспрашивал о Викторе Дмитриевиче всякую, даже самую незначительную мелочь. Она не поняла, и никак не могла добиться от капитана: что же натворил ее бывший зять? В переполохе представляла самое страшное: грабеж или убийство, — пьяница на все способен. Вспоминала неприятности, причиненные им дома, и говорила капитану:

— Подлец он. Уже давно надо бы судить его! — Испугавшись резкости и грубости своих слов, она вдруг думала о Викторе Дмитриевиче совсем иначе. Лишь от бабьего страха могла взбрести в голову мысль об убийстве или грабеже. Неспособен он на это. А платья Асины? Нет, то совсем иное. И она опять говорила капитану: — Он ведь хороший, очень хороший человек. Если надо, вы, конечно, судѝте его. Только помягче. Ну предупредите, чтобы понял как следует... Передачу нельзя принести ему? Где он сейчас?..

Надев единственное выходное платье, Ася оглянулась на мать:

— Почему ты думаешь, что Виктор не станет человеком?

— А ты не так думаешь? Зря. — Прасковья Степановна вытерла руки о передник и поправила Асе загнувшийся сзади воротничок. — Погоревали — хватит... Вот какая ты у меня красавица. Засматривались, наверно, на тебя?

Ася не хотела продолжать этот разговор. Красавица... а жизнь оказалась изломанной, несчастливой... Может быть, и правда надо было отдать скрипку, чтобы уж ничто больше не напоминало о невозвратимом?..

Она опоздала к началу. Щербинин сказал:

— Еще минутой позже — и я ушел бы.

Но Ася была уверена — не ушел бы, а может быть, без нее и совсем бы не пошел на вечер.

Щербинин — хороший, умный, красивый, честный. Женщина, которая полюбит его, может быть счастлива...

Ася не сумела додумать этой мысли до конца. Они уже поднялись в фойе.

Концерт открылся выступлением скрипача. Когда объявили его фамилию — Левитин, — Ася вспомнила, что у Виктора был старшекурсник Левитин, Может быть, он?

В строгом черном костюме на сцену вышел Левитин... Он!.. И похож и не похож. Осталось в нем что-то мальчишеское — в угловатой подвижности, в привычке быстрым взмахом головы откидывать назад густые волосы. И появилось что-то новое — совсем взрослое: уверенность в жестах, в лице, манере держаться. Ася знала, от кого он воспринял эту знакомую ей манеру, — от Виктора. Первый раз она слышала Левитина в студенческом концерте весной сорок шестого года... Семь лет!..