Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

Она ни о чем не спрашивала. Знала, что Виктор честен. В большом и малом. И перед людьми и перед семьей. У него язык не повернется солгать. Ася была уверена, что он сам расскажет обо всем.

— Встретил приятеля, актера Аркадия Чернова. Талантливый какой человек!

Ася невольно улыбнулась. Наверно, этот Чернов и не такой уж талант. Далекий от зависти, Виктор любил все талантливое, готов был скорее преувеличить достоинства человека, чем хоть капельку принизить их.

Аркадий пригласил меня, и мы поужинали. А потом всю ночь ходили по улицам и спорили... об искусстве,— рассказывал Виктор и лицо его больше чем слова говорило о встрече. — А первым трамваем я и приехал... Ты очень сердишься?.. Вчера я выпил лишнюю рюмочку. Прости...

Ася заплакала. Не от обиды, а оттого, что он — честный, любимый и любящий—вернулся домой, что он жив и здоров, что все хорошо и ничего не случилось. Но Виктор Дмитриевич принял эти слезы за обиду и снова начал просить прощения:

— Больше никогда не повторится. Я не позволю, чтобы ты так переживала из-за меня.

Наполненная нежным, тихим чувством, Ася уже позабыла о своих ночных мучениях. Она смотрела на мужа и видела в его глазах искреннюю печаль. Ей стало жаль его. Она поцеловала Виктора и успокоила:

— Простила, простила...

Улыбнувшись, Ася оглянулась на мать. Прасковья Степановна была не меньше ее рада, что все окончилось благополучно.

Дождавшись зятя, Прасковья Степановна накормила его завтраком и собралась в магазин, уложив в хозяйственную сумку маленькие платочки и моток цветных ниток. Дочь и зять вместе получали хорошо, но она не могла сидеть сложа руки и тоже немного подрабатывала обвязыванием платочков.

Но она не успела уйти. Приехала ее старая подруга, Мария Васильевна Евдокимова, пригласить к себе на день рождения. Разговаривая, Мария Васильевна все время любовалась Асей, — несмотря на бессонную, тревожную ночь Ася выглядела свежо. Мария Васильевна знала Асю еще с тех времен, когда та бегала по двору в трусиках и привязывала к чувячкам ниточные катушки, изображая соседку — модную даму на сверхвысоких каблуках.

Прасковья Степановна, вместе с подругой поглядывавшая на Асю и Виктора, не могла нахвалиться Марии Васильевне своим зятем:

— Очень хороший он человек. Лучшего и не желаю. Теперь можно и умирать спокойно. Асина жизнь устроена прочно...

За стеной громко ругались. Виктор Дмитриевич не переносил скандалов. Слыша сейчас крики в соседней квартире, он увел жену в другую комнату, протянул свернутую афишу предстоящего концерта:

— Вчера администратор торжественно вручил.

Ася развернула афишу и справа отыскала: «Второе отделение. Виктор Новиков (скрипка)».

Виктор иногда приносил домой афиши, но не задавался целью собирать их. Прятала их в платяном шкафу Ася, — будем стариками, говорила она, сядем как-нибудь вечером и переберем всю свою жизнь день за днем.

Искусство было для Виктора Дмитриевича бесконечной, до седьмого пота работой, и он не терпел хвастовства, не развешивал на стенах, как делают в некоторых артистических домах, снимки с автографами знаменитостей. А у него были фотографии больших музыкантов с теплыми и лестными надписями, в которых чаще всего встречались слова: надеемся, ждем, верим... И Ася знала, что это не только слова. От него действительно ожидали очень многого.

С первых же дней жизни с Асей Виктор Дмитриевич заботливо оберегал жену от горестей и обид. Поэтому сегодня он тяжело переживал, что заставил ее всю ночь волноваться.

Поспав немного, он предложил жене прогуляться по городу:

— Искупаю свою вину. Делаем все, что тебе захочется...

Они поехали на Невский: Асе нужно было сделать кое-какие покупки.

Дробной россыпью зениток перестукивались по крышам молотки кровельщиков. Возводились леса. Пахло известкой, смолистыми досками. На Мойке висел в два этажа яркий плакат: «Что ты сделал для восстановления Ленинграда?» В такой же серенькой книжечке, похожей на сберегательную, какая изображалась на плакате, у Аси уже было записано триста двадцать часов, отработанных на восстановление города.

Проходя мимо комиссионного магазина, Виктор Дмитриевич задержался, заметив в витрине футляр для скрипки, кожаный, в замшевом чехле с молнией. Ася взглянула на мужа и предложила:

— Давай одолжим денег, а потом обернемся как- нибудь. Тебе ведь очень хочется иметь этот футляр. Я вижу.

— Последнее дело — одалживать деньги, — воспротивился Виктор Дмитриевич. — Надо уметь обходиться тем, что имеешь...