Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

Случалось, что среди алкоголиков встречались и действительно психически больные. Это убеждало Беликову, что во многих случаях алкоголизм является предысторией психического заболевания.

В качестве члена экспертной комиссии Маргарите Владимировне пришлось выступать на суде по делу о групповом изнасиловании, совершенном в пьяном виде шестью молодыми рабочими. Зачинщиком этого возмутительного преступления был молодой кузнец Трофимов.

После суда к Маргарите Владимировне подошел майор Батурин и попросил ее побывать вместе с ним в общежитии завода, на котором работал Трофимов. От Батурина Беликова узнала историю Трофимова. Она возмутилась, увидев, что старый мастер Пал Палыч Фомичев, втягивавший ребят в пьянство, и поныне работает на заводе и считается одним из передовиков.

— Здесь есть и моя вина, — признался Батурин. — Я поверил, что по нашим сигналам действительно были приняты меры... и вот...

Маргарита Владимировна со злостью рассказала Мещерякову о всех случаях, с которыми ей пришлось столкнуться в экспертизе.

— Злитесь, злитесь побольше. Это — хорошо. — Алексей Тихонович потер переносицу и показал на шрам: — Видите?.. Когда я первого алкоголика принимал, он меня стулом ударил. Ох и разозлился же я!

Ну, думаю, выпишешься, негодяй, не встречайся ночью на улице. Ребра переломаю!.. А потом понял — не на то злюсь. Ну ладно — меня, а он же мог и жену и детей покалечить дома. Главное — надо его человеком сделать. Теперь мы с ним большие друзья. Это наш монтер, Коля Петров. Он и тогда в больнице работал, но целыми неделями пьянствовал. Жена мне в то время покоя не давала: «Уходи оттуда. Когда-нибудь тебя без головы привезут домой...» Отлежался я, вернулся в больницу. А тут уже приказ отдали — как пострадавшего, перевести меня работать в детское отделение. Но я настоял, чтобы снова к себе...

Мещеряков посмотрел на часы и подтолкнул Маргариту Владимировну к двери:

— Идите апоморфин проводить — время...

Беликова пошла в процедурную. Увидев сидящих над тазиками приготовившихся к сеансу больных-алкоголиков с жалкими лицами, она подумала, что теперь бы она нашла, наверно, что ответить пьяному хулигану, оборвавшему ее на лекции.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

После пересмотра Мариной Ивановной всего плана лечебной работы Виктору Дмитриевичу пришлось во многих отделениях оборудовать палаты для сонной терапии. В лечебных мастерских он принимал участие в устройстве большой выставки изделий больных.

С Мещеряковым Виктор Дмитриевич встречался почти каждый день. От него он узнал, что с Гуйды на прошлой неделе специальным решением завкома сняли общественную опеку. Гуйда до сих пор крепко держится, сейчас у него правильная и хорошая установка на будущее.

Виктор Дмитриевич чувствовал себя так, словно он заново прозревал. Вместе с этим прозрением приходила все время растущая жадность — к жизни, к людям, к событиям.

Он стал еще горячее и ближе к сердцу принимать все больничные дела, — это была тоже жизнь, часть общей, большой жизни.

«И, наверно, именно потому, что жизнь становится все шире и интереснее, — думал он, — в ней нужны не только краснодеревцы, строители и полярники, но и такие люди, как Мещеряков, — они борются с тем, что мешает этой жизни».

И он вспомнил прочитанные недавно слова Гете:

«Человечество могло бы достигнуть невероятных успехов, если бы оно было более трезвым...»

Утром Виктора Дмитриевича срочно вызвали в пятое отделение — исправить жалюзи отопительных решеток.

Проходя через посетительскую комнату, он увидел заплаканную жену Чернова. Около нее стоял Славянский. Ксения Федоровна подняла на врача опустошенные горем глаза, и Виктор Дмитриевич, всмотревшись в них, понял все, что случилось.

— Вчера похоронили... — дрожащим, срывающимся в крик голосом проговорила Ксения Федоровна. — У меня осталось пятеро детей... На работе просят справку, что муж лежал в больнице...

Виктор Дмитриевич никак не находил ручку на двери, словно не видел ее... Неужели Аркадий умер?

Выходя, он услышал, как Славинский сказал Ксении Федоровне:

— Вам тяжело. Но что ж теперь поделаешь? Мужайтесь. Я предупреждал...

Ксения Федоровна кивала головой — да, да, да...

— Справки психиатрической больницы запрещено выдавать на руки, — продолжал Славинский. — Но у вас такой случай... Зайдите, пожалуйста, завтра...

Проводив Ксению Федоровну, Петр Афанасьевич вернулся в отделение. В зале его остановил Мещеряков: