Владимир Степаненко - Где ночует зимний ветер

— Спасибо.

Я почувствовала на себе пристальный взгляд Бугра.

— Не люблю, когда так смотришь!

— Как?

— Сам знаешь!

Володька закрыл глаза руками. Глухо сказал:

— Ладно, чуднуля.

…Удивительно долго тянулось время до обеда. Ольга вертелась в летной куртке перед зеркалом. Один раз она даже вывернула ее наизнанку. Прошлась передо мной и Верой в белой цигейковой шубке.

Мне тоже захотелось иметь такую куртку. Представила, как удивились бы в Москве знакомые ребята, если бы увидели меня. Вытаращил бы глаза Алик Воронцов. Но почему я вспомнила о нем? Он для меня перестал существовать.

— Девочки, я немного ушью, — щебетала Ольга. — Правда, надо забрать складки в талии? — Она быстро принялась за работу, вооружившись иголкой с ниткой. После каждого нового шва надевала куртку и прогуливалась по комнате.

— Анфиса, посмотри, так лучше? Вера, как ты думаешь?

Я не ответила радистке. Вера угрюмо молчала, делая вид, что увлечена зачитанным «Огоньком».

— Лучше, лучше! — сказала я запальчиво. — Ольга, тебе не кажется, что ты кое-кого дразнишь? Посмотри на Веру.

— Я дразню? С чего ты взяла?

— Должна сама понять.

— Анфиса, я пойду залью картошку! — Вера выбежала из комнаты.

— Ольга, я на твоем месте извинилась бы перед Верой.

— А что я ей сделала?

— Ты ее расстроила.

— Я? Ты, Анфиса, сочинительница! — Радистка не могла оторваться от маленького зеркала. Она то подымала воротник летной куртки, то снова опускала его. — Я при чем? Боб Большой мне куртку подарил. Мог отдать тебе или осчастливить Веру, а он взял и выбрал меня. В чем моя вина? Ну, скажи?

— Он в тебя влюбился.

— Дурочка ты, Анфиса. Борис женатый… точно знаю… потом он геолог, а я кто?

— Радистка.

— Нашла, чем удивить… Три месяца побарабанила на ключе — радистка. Кончим работу в поле, сдам куртку на склад… Если Боб Большой заплатит за нее, куртка будет моей… Но с чего бы ему зря сорить деньгами? Куртка у меня, и я буду ее носить… пусть греет.

Мне пришлось еще раз убедиться, что Ольга, как и Володька Бугор, знала куда больше меня и житейски умнее. Ольга мало рассказывала о себе. Родилась в Тюмени, окончила два года назад курсы радистов. Один раз плавала на пароходе по Оби. Ей двадцать три года…

Я отправилась на кухню. Надо помочь растапливать печь и готовить обед. Веры на кухне не оказалось, и меня это напугало. Надо было ее отыскать, но я решила дать ей самой успокоиться.

«Почему Вера решила, что я умею готовить ресторанные блюда? — подумала я. — Сегодня будет суп с макаронами. Хорошо заправить сушеными белыми грибами. Но их нет. Можно и не искать в ящиках и пакетах. Пожарю больше лука, положу лавровый лист. Помню, так готовила мама. Обеды у нее выходили не хуже ресторанных и получались всегда вкусными».

Занятая у печки, я забыла, что в два часа надо идти получать зарплату.

Мимо окна, громко разговаривая, прошли, обнявшись Лешка Цыпленков с Аверьяном Гущиным.

— Анфиса, ты почему не получила зарплату? — открыв рывком дверь в кухню, спросил Цыпленков. — А с первого аванса причитается! Закон здесь такой.

— Причитается! — повторил Аверьян, довольный и веселый.

— Слышала, Анфиса, по отчеству Петровна? Я рабочий второго разряда, Аверьян рабочий второго разряда, ты рабочая второго разряда. Может, выпьем за работяг?

В открытой двери стоял Александр Савельевич. Когда он появился, я не заметила. Растерянно смотрела на начальника. Что он подумает обо мне?

— Мы лучше выпьем все перед ужином, — глуховато сказал Александр Савельевич. — Я попросил, чтобы купили бутылку вина. Выпьем за поле, за удачный сезон! — Серые глаза Карабутенко потемнели.

Он больше ничего не сказал, спокойно прикрыв за собой дверь.

Я зло посмотрела на Лешку Цыпленкова.

— Уходите из кухни. Кто вас звал? Я вас не приглашала.

Ребята ушли. Долго еще я не могла успокоиться. Как назло дрова прогорели в печке, а мокрые поленья не разгорались.

Я взяла топор и принялась за работу.

В кухню вошел Володька Бугор.

— Это ты? Представь, не ждала. Цыпленков с Аверьяном тоже заявлялись!

— Подожди, Анфиса! Успеешь еще накричаться! — Володька сильно дернул меня. — Я деньги получил. Понимаешь? Спрячь, пожалуйста. Буду просить, не давай. Хочу свою натуру проверить. Подлецом буду, ударь по морде!

Я не успела ничего ответить. Дверь загремела. Чувствовала, мне надо извиниться перед Бугром, рассказать, что разозлило меня. Он должен знать, что я осрамилась перед Александром Савельевичем. Если ребят приняли в отряд просто, то меня с испытательным сроком. Правда, в приказе так не написано. Степанида Ивановна устроила меня в экспедицию. Я должна стать человеком. Испытательный срок начался, а когда он кончится? Разве непонятно, почему я Детский сад? Другого имени у Александра Савельевича для меня нет.