Владимир Степаненко - Майские ласточки

Первую посадку Ан-26 должен был совершить в Салехарде. Большинство буровиков, находившихся в просторном салоне, нетерпеливо ожидали свой город, где находились их дома. Во время полета рабочие возбужденно говорили о семьях, хвалились детьми, приглашали друг друга в гости. Охотники рассказывали о своих планах (охота уже началась), а рыбаки называли уловистые, заветные старицы и озера.

Олег Белов не прислушивался к разговорам, но они все-таки не давали ему возможности сосредоточиться, спокойно думать. Рабочие отходили от своих повседневных дел в экспедиции, отдыхали. Шумный разговор являлся для всех необходимой разрядкой. Он один возвращался в город без ликования, не вспоминал о теплой и уютной комнате в общежитии, телевизоре, танцплощадках и ресторане «Север». Самыми милыми и дорогими были для него воспоминания о круглой железной бочке — балке, своей койке в левом углу под окном и любимой работе. Его волновали встречи на буровых, так похожие на праздник. В Салехард он летел не оправдываться за совершенную аварию и разбитый вертолет, а на строгий суд в объединенный отряд. Старался представить разговор с Васильевым, командиром эскадрильи Ачкасовым и, конечно, дорогим для него Георгием Ивановичем Нецветаевым.

Ан-26 произвел мягкую посадку в расчетное время и, быстро вырулив с бетонки, подкатил к зданию аэровокзала.

Владимир Морозов и Петр Лиманский попрощались с Олегом Беловым, назвали городские адреса и пригласили в гости. И другие члены их смены летели к себе домой: верховой Игнат Карабутенко — в Сумы, слесарь Вано Зарандия — в Тбилиси, а электрик Вадим Ванчугов — в Вологду.

Через месяц они соберутся все вместе и будут продолжать работать на буровой Р-19.

Олег Белов пропускал выходящих рабочих, словно не намеревался покидать салон самолета, не думал расставаться со своим местом на длинной алюминиевой лавке. Вещи его не задерживали — все имущество уместилось в парашютной сумке.

Хлопнула дверь летной кабины, и с достоинством вышел экипаж. Впереди командир Ан-26, полноватый крепыш с красивыми, вьющимися волосами, а за ним направились по проходу второй пилот, борттехник и радист.

— Старший, дальше летим? — командир остановился перед Олегом Беловым и, продув расческу, поправил легким движением волосы на голове.

Вертолетчик не мог признаться, что готов облететь вокруг света на чем угодно, но только оттянуть страшный разговор. Приказ о его отчислении из отряда, наверное, давно уже составлен, а ему надо только расписаться. «Отлетался, отлетался!»

— Я из Салехардского отряда, — через силу выдавил он, чувствуя горечь слов. Летчики, конечно, знали о его аварии, но не подступили с расспросами, щадя самолюбие.

— Ну, бывай здоров! — и за командиром в строгом порядке гуськом вышел экипаж.

Тысячи раз перед Олегом Беловым так проходили экипажи лайнеров и вертолетов. Командиру всегда предоставлялось право идти первым. Он тогда не обращал на это внимание, считал все в порядке вещей, но сейчас разволновался. Последний раз ему суждено пройти по полю аэродрома, подышать особым воздухом, прислушиваясь к пронзительному свисту двигателей и голосам перекликающихся техников.

Пропустив всех пассажиров из самолета, он закинул парашютную сумку на плечо и направился к лежащему трапу. Выходя из полутьмы салона, зажмурился. Солнце в зените, небо синее без единого облачка. На аэродроме ничего не напоминало о трепке Ан-26 в облаках снежного заряда. За время его отсутствия на аэродроме ничего не изменилось, так же лежали ноздреватые бетонные плиты, пересыпался золотистый песок; высаженные в субботник молодые деревца шелестели желтой листвой. Громко перекликались пузатые динамики и разносили из одного угла аэродрома в другой сообщения диспетчера о прибытии и взлете очередных лайнеров, Ан-2 и вертолетов.

— Совершил посадку самолет 6245, следующий рейсом Надым — Салехард.

— Пассажиры, летящие в Москву рейсом 805, пройдите на посадку.

Олег Белов выжидающе прислушивался. Должны сейчас объявить: «Пассажир Белов Олег Сергеевич, следующий рейсом в Одессу, пройдите в отдел перевозок для оформления багажа!»

Прощальным взглядом он всматривался в знакомое здание аэровокзала, стеклянный фонарь диспетчерской, отвечал на приветствия знакомых шоферов заправочных машин. По мере того как он приближался к штабу эскадрильи, шаги его все больше и больше замедлялись. Любой ценой он хотел оттянуть роковую минуту. Повернув голову, увидел «железный ряд». Сердце зашлось от пронизывающей боли. Тесно прижатые друг к другу, стояли вертолеты без движков, со снятыми несущими винтами и хвостовыми балками, как инвалиды-фронтовики. Не хватало его искалеченного вертолета. «Конек, я не хотел с тобой так поступать, — мысленно выпрашивал он прощение. — Не хотел с тобой расставаться!»