Владимир Степаненко - Майские ласточки

Разгневанный Кожевников долго не мог успокоиться. Шлепая высокими резиновыми броднями по воде, медленно обходил поселок. Обустройство буровой проведено по его плану, переделана масса разных дел — от расчистки площадки до расстановки балков, он сам вместе с рабочими участвовал в монтаже сложного оборудования — насосов, компрессоров, котельной, растворного узла и бани.

В своем балке он увидел сидящего за столом Шурочку Нетягу. Инженер безмятежно вязал шерстяной носок, и спицы быстро мелькали, поблескивая в его проворных руках. После каждого поддергивания раскатывался клубок ниток.

— Котенка не хватает, — улыбнулся Кожевников.

— Кого? — удивленно спросил инженер, близоруко щуря глаза.

— Котенка для полной идиллии. Бабушка вяжет носок, а котенок играет с клубком. Есть такая картина. Александр Феоктистович, вы не бабушка, а инженер. Могу вас обрадовать, тракторист отказался воду возить. Я не могу идти против совести и подписывать липовые наряды. Две-три ездки в день — это не восемь часов работы. Не восьмерка! Возим воду к воде. Да, бросьте вы, наконец, носок! Вы думали об этом?

— Павел Гаврилович, я возмущался наглостью тракториста.

— Возмущение — возмущению рознь. Что вы предлагаете? Ваши соображения?

— Я думал. Есть одно озеро. Помните, я рассказывал, на круглом озере кряквы начали строить гнездо? Но кто-то убил селезня.

— Я вас спрашиваю о деле, а не о селезне, — нетерпеливо прервал его буровой мастер.

— Я думал о воде для буровой, — невозмутимо продолжал Шурочка Нетяга со своим всегдашним спокойствием, не замечая вспышки Кожевникова. — Надо перегородить ручей. Поднимется уровень воды, и озеро обеспечит нас водой. Я даже шагами вымерил расстояние.

— Александр Феоктистович, вы меня удивляете. Зачем мерить шагами, когда у нас есть рулетка?

— Мой шаг — метр пять, — обиженно сказал инженер. — За точность я ручаюсь, — он достал из кармана логарифмическую линейку и произвел нужный расчет. — От буровой до озера почти два километра. А точнее, километр восемьсот двадцать девять метров.

— Километр восемьсот двадцать девять метров, — повторил Кожевников. — Но где мы с вами возьмем столько труб? А потом вы забыли о зиме, о скорых морозах. Лед порвет трубы.

— Павел Гаврилович, мне нужно еще раз сходить на озеро, шевельнулась у меня одна мысль!

— Запомните, Александр Феоктистович, я не намерен больше транжирить государственные деньги. Думайте, дерзайте, изобретайте, но обязательно найдите выход.

Валерка Озимок увидел инженера, идущего в тундру, и увязался за ним. Ссадины на его лице зажили, сошли и синяки.

«Пошел без ружья, — подумал верховой. — Интересно, что он задумал. Шурочка Нетяга чудной, но интересный человек. Ничего не делает зря!»

Валерке Озимку казалось, что инженер оглянется и заметит его, но тот шел сосредоточенный. Сгораемый любопытством, верховой не отставал. Поход в тундру, в широкий разлив воды таил в себе какую-то тайну, совершенно непонятную непосвященному. Парень старался понять ее, но все его догадки ничего не стоили. Он был в прекрасном настроении. Недавно начал читать «Красное и черное». Книгу подсунул Петр Лиманский. «Красное и черное» — о чем это?» — недоуменно подумал он, без интереса листая потрепанный том. Читать он не любил, а толстых книг всегда боялся. Но с первых же страниц ему понравился Жюльен — простой парень. Казалось, он не старше его и близок своим решительным и дерзким характером. Он даже заучил особенно приглянувшийся ему текст.

«Наконец, когда последний, десятый удар пробил и еще гудел в воздухе, он протянул руки и взял госпожу де Реналь за руку. Она тотчас же отдернула ее. Жюльен, плохо сознавая, что он делает, снова схватил ее руку».

«Жюльен — это я, — размечтавшись, подумал он. — А Катька — госпожа де Реналь». Ему надо было тоже проявить настоящую волю и взять ее крепко за руку. «Наконец ее рука затихла в его руке».

«Вот как надо действовать, — подумал решительно верховой. — Что она воображает, Катька? Боится выйти вечером постоять у балка». Лемминга он поймал ей в подарок. Посадил мышь в коробочку. Хотел удивить ее, а она, дура, от страха чуть не умерла. Дура, чистая дура. Мышь — не белый медведь. Петр Лиманский сказал: в тундре много леммингов будет зимой — хорошая охота на песцов. Он наморозит леммингов и будет ловить на них песцов. Сам он придумал и никому об этом не рассказывал, чтобы не перехитрили его. Петр Лиманский обещал дать два капкана. А ему больше и не надо. Одного поймать песца должен для Катьки, а второго для Марии Ивановны из детской комнаты милиции.