Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Барчин неспешно шла рядом с Дильбар и думала, как бы сказать помягче, чтобы не обидеть подругу. И едва та умолкла, посмотрела на нее ласково и проговорила:

— Подруженька, ты правильно сказала ему, я не помышляю сейчас о замужестве. Ведь брат мой на фронте, а какая свадьба без него…

— Эркин-ака подождет, только пообещайте!

— И все наши родственники в Ташкенте. Мы же уехали, даже двери не заперев. Вот кончится война, вернемся к себе…

Дильбар умолкла. Нетрудно было понять, почему Барчин прямо не говорит, что не люб ей Эркин, — не хочет обидеть подругу. И Дильбар поняла это. Завела разговор совсем о другом.

Сегодня Хумаюн Саидбеков обещал прийти домой пораньше. Хамида-апа приготовила его любимое блюдо — плов — и завернула его, чтобы не остыл. Время близилось к семи, а муж все не возвращался. Хамида-апа принялась штопать протершиеся носки мужа, чтобы занять чем-нибудь себя и не мешать разговорами дочери, готовящейся к урокам.

О стекла окон, шурша, бился сухой снег. Наступили сильные морозы, каких не видывали люди в этих краях. Зима здесь всегда бывала мягкой, а сейчас деревья и земля трещали от мороза, земля покрылась наледью.

На айване послышались тяжелые шаги. В комнату вошел припорошенный снегом Хумаюн-ака.

— От райкома два шага, а вы в сосульку превратились! — сказала Хамида-апа, помогая ему снять пальто.

— Если бы так… Ехали из колхоза, дорога скользкая. Ну и занесло нас. В кювет угодили. И, как нарочно, ни одной машины на дороге. Пришлось мне пешком до города добираться. Послал сейчас отсюда грузовик, чтобы моего водителя вытащил.

Барчин налила в умывальник теплой воды, Хумаюн-ака умылся. Хамида-апа между тем накладывала в блюдо плов, попрекая мужа, что он обещал прийти домой пораньше, а сам едет в колхоз.

Оправдываясь, Хумаюн-ака рассказал, что Центральный Комитет партии Узбекистана принял специальное постановление по животноводству — об увеличении поголовья скота и заготовок кормов, — так как армию надо обеспечивать мясом. Вот и пришлось ему ездить по животноводческим фермам, знакомиться с положением. «Для твоего сына стараемся, чтобы пища у него калорийная была», — сказал он, желая окончательно задобрить жену. И та приветливо улыбнулась, разгадав его «тактический ход».

Уже собирались садиться за стол, как в дверь постучали. В комнату вошел почтальон Мирзамухаммад.

— Вот, только что прибыло, и я сразу же к вам, — сказал он, протянув письмо. И пока Хумаюн-ака разглядывал конверт, потоптался у порога, согревая дыханием красные, озябшие руки.

— Ну, мать, радуйся, письмо от сына! — сказал Хумаюн-ака. И, взяв почтальона под руку, усадил к столу. — Радостную весть принесли вы в дом, можно ли отпустить вас так просто? — засмеялся он.

Мирзамухаммад в своем тоненьком чапане изрядно продрог. Хумаюн-ака достал из ниши припрятанную бутылку.

— По такому случаю можно, — заговорщически подмигнул он Мирзамухаммаду. — К тому же нам с вами погреться не мешает.

Барчин и Хамида-апа тоже сели к столу. Мирзамухаммад, глядя на плов, проглотил слюну, Барчин повыше подняла фитиль в лампе и прочитала вслух письмо от брата. Хумаюн-ака внимательно слушал, слегка склонив голову. Хамида-апа украдкой смахнула слезу.

Потом мужчины чокнулись и выпили за здоровье наших бойцов.

Мирзамухаммад после плова осушил пиалушку чаю и, поблагодарив хозяев, попрощался.

За столом зашел разговор о том, почему фашисты позарились на нашу землю. Хумаюн-ака стал рассказывать, какая богатая у нас страна, сколько в ней еще неосвоенных просторов.

— А как ты думаешь, папа, сейчас есть ненайденные земли? Сегодня у меня ребятишки спросили, а я не знала, что ответить.

— Если говорить о вселенной, дочка, то здесь большие открытия еще только предстоят. Наступит время, когда Колумбы космоса будут открывать все новые и новые острова во вселенной. О дочка, прекрасное то будет время! Не знаю, доживу ли я, но ты, я верю, доживешь…

Заговорили об известных всему миру путешественниках. Барчин с восхищением говорила об испанце Христофоре Колумбе, об итальянце Америго Веспуччи, португальце Васко да Гама. По ее словам, не было более великих первооткрывателей, кроме них, повидавших столько чудесных стран.

Хумаюн-ака слушал дочь, снисходительно улыбаясь. Когда она закончила и перевела дух, он как бы между прочим заметил, что по некоторым сведениям — особенно доказательны исследования Бартольда и Якубовского — о существовании американского материка, о том, что «далее пространства морей есть земля», задолго до Колумба писал Абу Райхан Бируни, а впоследствии о том же говорил Мирзо Улугбек. Хумаюн-ака с возмущением говорил также о том, что буржуазные ученые нередко намеренно замалчивают имена великих философов, астрономов, ученых-медиков, поэтов, творивших на Востоке. Только в советское время засверкали имена таких гениев, как Бируни, Авиценна, Улугбек, Навои, Ал Хорезми, Ал Фараби…