Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Как и условились, его в своем кабинете дожидался заместитель директора по хозяйственной части, чтобы вместе пойти к Шукуру Каримовичу и доложить о поездке в Ак-Курган.

Пожимая Умиду руку, замдиректора окинул Умида внимательным взглядом и спросил, хмуря кустистые брови:

— Вы здоровы? Мне кажется, вы как-то осунулись…

— Видимо, от усталости, — сказал Умид, отводя взгляд. — Ведь мы вчера весь день пробыли на ногах. Не успел отдохнуть.

— На обратном пути вчера я не заметил, чтобы вы очень устали. Даже рассказали анекдот. Помните? Ха-ха-ха! — раскатисто засмеялся замдиректора и, подмигнув Умиду, потер ладонь о ладонь, как бы предвкушая услышать от него еще что-нибудь уморительное.

Однако Умид не поддержал этого разговора. Взглянув на ручные часы, сказал:

— Идемте, уже время…

— Сегодня я уже дважды пытался попасть к нему, но секретарша предупредила, что у него ваш тесть. Уже больше часа сидит там, — заметил замдиректора, сразу же посерьезнев.

Умид потупился, промолчал. Учащенно, рывками билось сердце. «О чем может Абиди так долго говорить у директора? Вероятнее всего, обо мне!»

Как ни старался Умид скрыть волнение, замдиректора все же заметил, как болезненно у него изломились брови. Его так и подмывало спросить у парня, что с ним происходит. Однако, посмотрев еще раз на Умида, он глубоко вздохнул, протянул задумчиво: «Да-а-а…» — и, опершись руками о край стола, деловито проговорил:

— Что ж, идемте. Может, Шукур Каримович уже освободился.

Пройдя в другой конец коридора, они отворили дверь в приемную и столкнулись на пороге с Салимханом Абиди. Тот бросил тусклый взгляд на Умида и, тут же отвернувшись, прошествовал мимо. Он даже не ответил на приветствие замдиректора, который только растерянно развел руками.

— Кажется, домулла не заметил нас, — сказал он Умиду.

Умид пожал плечами.

Шукур Каримович хмурился, слушая своего заместителя, и одновременно листал какие-то бумаги, лежавшие перед ним. Когда заместитель сделал паузу, он кивнул ему:

— Говорите, говорите, я слушаю.

И опять продолжал заниматься своим делом. И словно бы даже не заметил, когда и заместитель и Умид уже выговорились. Они сидели, украдкой поглядывая друг на друга, и ждали от директора вопросов или хотя бы разрешения уйти.

Замдиректора покашлял в кулак, как бы напоминая о своем присутствии. Потом спросил с плохо скрываемым раздражением:

— Шукур Каримович, может, нам будет разрешено уйти и заниматься своими делами?

— Если вам больше нечего сказать мне, можете идти… А вы останьтесь, — сухо сказал он Умиду, поднявшемуся с кресла.

— Ну, так выкладывайте, в чем дело? — спросил Шукур Каримович, устремив на Умида острый, пронизывающий взгляд, когда они остались одни.

Умид густо покраснел.

— Наверно, домулла рассказал вам все…

— Я даже не мог предположить, что вы сможете поднять руку на женщину! — возвысил голос директор и хлопнул по столу ладонью. — Это хулиганство! Вы знаете, что за это полагается по нашим советским законам?

— Знаю, Шукур Каримович, но… извините меня, могло произойти и худшее.

— Что может быть хуже? Я с трудом поверил, когда ваш домулла рассказал мне об этом. Подумать только, избить до потери сознания свою жену!..

— А домулла, часом, не рассказал, что я застал, можно сказать, в своей постели его дочь с одним… одним молодым человеком… — Умид резко вскочил, подбежал к окну и, сунув в рот сигарету, зачиркал спичками. Наконец прикурил. Глубоко затянувшись, выпустил струю дыма в открытую форточку. Сигарета в руке дрожала.

Шукур Каримович молчал. Поди-ка разберись, кому больше верить? Этому молодому аспиранту, которого он знает всего-то без году неделю? Или домулле, профессору Салимхану Абиди? Да, профессора он знал куда лучите…

— Простите, если это так… Если вы говорите правду… Простите, но она все ж таки женщина, нельзя было этак… — голос директора теперь звучал неуверенно, глуховато.

Шукур Каримович достал из ящика стола папиросы и закурил.

— Поверьте, дочери домуллы я не причинил и сотой доли того, что она заслужила. Я ведь не знаю, как вам расписали все… Они меня выгнали из дому. Они знали, что после того, что случилось, я сам уйду, поэтому выгнали, хотели унизить… И вам на меня наговорил домулла потому, что сам понимает: после того, что сделала его дочь, я не смогу с ней жить.

— Говорите спокойнее.

— Я все сказал.

Шукур Каримович погасил папиросу в пепельнице.