Иван Пташников - Тартак [журнальный вариант]

Даг-даг-даг...— застучало над головой. Фюр-р-р... фюр-р-р...— за­свистело и зацокало по земле у забора.

Рванул постромки конь, подкинув плуг.

— Ве-ерка!.. Дети в хате!..— закричал Панок.

Взглянув на огород, он увидел, что возле Махоркиной пуни скачет чей-то конь и там кричат мужики, с огорода межой пустились одна за другой женщины — перелезают через ограду и бегут по загуменью в лозняк.

Даг-даг-даг...— стучало уже над Боганчиковым хлевом.Самолеты, летевшие над сосняком, повернули от леса и летели те­перь над самой деревней; длинными и широкими черными крыльями они, казалось, вот-вот зацепятся за журавль у колодца.

— Верка! — крикнул снова Панок и увидел, что она уже впереди, бежит к дому.— Детей выноси!

Он и сам побежал... Протиснулся в лаз, споткнулся на улице, хо­тел было вернуться к коню, конь бился в постромках у ограды, но по­том толкнул ворота — Верка закрыла их за собой — и вбежал во двор.

На загуменье поднялся столб дыма и взметнулось пламя. Горела Махоркина пуня. Панок увидел, что дым стоит и посреди деревни.

Снова загудело над самым двором.

Двери были раскрыты, и он, ухватившись за косяк, крикнул в сени:

— Детей!.. Детей выноси... Ве-е-рка!..

Когда Панок услышал, как глухо застучали по выбоинам колеса и его прижимает к грядке, он догадался: понес конь.

Ухватился обеими руками за вожжи, но они выскользнули из рук, ободрав до крови кожу; нагнувшись, он намотал вожжи на руки. Конь, задрав голову и изогнув шею, будто подставлял ее под нож, натягивал вожжи. Панок почувствовал, что его тянет в передок и он сейчас упадет коню под ноги.

— Тр-р-р... Волчья морда!

Конь, повернув с песка на твердый грунт, обошел Боганчикову те­легу, зацепился колесом за заднюю ось, минуя Махорку, и теперь мчал­ся галопом в лощину, куда бежали немцы. Сидя высоко на мешках, Панок видел, как немцы стреляли в сторону моста. На коня и на него сверху сыпались сосновые ветки, мелкие, словно порубленные топором.

— Махо-орка!..— крикнул Панок и оглянулся, но не увидел ни Ма­хорки, ни Боганчика.

Дорога была пуста, будто ее вымели. Конь мчался редким сосня­ком в гору: трещали под колесами сучья, по глазам били колючие сос­новые ветки, свистели над головой пули, будто кто-то махал тонким кнутом...

Панок вдруг почувствовал, что падает с мешков куда-то назад, как в яму. Он еще сильнее вцепился в вожжи и посмотрел вниз: мешок под ним был пустой.

«Развязался...» — подумал Панок, но тут же увидел, что мешок у самой завязки будто порезан косой. Завязка же была стянута узлом.

«Пулей резануло...» — догадался Панок.

Впереди на горе была видна вырубка: длинная, чистая и желтая от песка, она вела сосняком вниз, к болоту.

Панок ухватился руками за левую вожжину, чтобы свернуть коня на вырубку. Конь не слушался: скакал галопом, подкидывая высоко вверх дугу и засыпая колючим песком и сухим мхом глаза. Тогда Панок упер­ся ногами в передок и, натянув вожжи, откинулся на спину.

Конь сначала дернулся на месте, споткнулся на передние ноги, по­том, подсеченный вожжами, рванул в сторону вырубки. Вывернулись из-под телеги и блеснули белыми шинами колеса; затрещали, ломаясь, оглобли. Панок почувствовал, как его вдруг подбросило вверх, затем ему показалось, что вместе с мешком и телегой он полетел в яму. Когда Панок увидел на земле перед собой новую желтую дубовую ось и бле­стящие шины на колесах, он подумал, что соскочил крюк и согнулся шкворень, что конь, развернувшись, снова бежит на дорогу. Подтянув под себя ноги, Панок вскочил с земли, чтобы удержать коня, а то пота­щит его назад, к мосту, где гремят выстрелы. Вдруг он почувствовал, как ударило в лопатку, сильно, словно конь ногой. Резануло по шее у самой головы, как ножом. За воротник откуда-то ручьем потекла горя­чая, как кипяток, вода.

Глухо заржал конь, будто застонал.

Панок почувствовал, как его сильно рвануло за руки; поплыли вверх земля, дубовая ось и блестящие шины...

Он двигался куда-то по земле, наверно по вырубке к болоту; отку­да-то пахло кислым белым мхом и клюквой. Мох высокий, вровень с сосняком... Отпустил кашель, и ему стало легко-легко.

Мелькнула в глазах Верка с хлопцем на руках: бежала из хаты — выносила детей в ольшаник к реке. Над двором, над самым колодцем, качал крыльями черный, будто сбитый из досок самолет с желтым кре­стом на хвосте.

Запахло сухим песком, пылью, и Панок подумал, что конь тащит его по дороге — домой, в деревню...

15

Януку, когда он смотрел с телеги на дорогу, где шли немцы, ду­малось, что он дома — в Дальве, у школы. Привалился к частоколу, а немцы идут и идут дорогой от кладбища — из Сушкова.