LibCat » Книги » Проза » Русская классическая проза » Михаил Салтыков-Щедрин - Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты

Михаил Салтыков-Щедрин - Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Михаил Салтыков-Щедрин - Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Русская классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты
Автор:
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
Жанр:
Русская классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

М.Е.Салтыкова-Щедрина заслуженно относят к писателям-сатирикам мировой величины. Но при этом зачастую его произведения толкуют лишь как сатиру на государственное устройство и порядки самодержавной России.В этой книге сделана попытка представить читателям другого Салтыкова – мастера, наделенного редчайшим художественным даром, даром видеть комическую подоснову жизни. Видеть, в противоположность классическому гоголевскому пожеланию, сквозь видимые миру слезы невидимый миру смех.

Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

She would pace from room to room, humming, trying to tire herself out, but chiefly endeavoring to drive her thoughts away.	Она ходила взад и вперед, напевая вполголоса и стараясь утомить себя и, главное, ни о чем не думать.
In walking toward the sitting-room she would fix her eyes upon the circle of light about the candle, and walking away from it, she would try to single out some point in the darkness and keep her eyes fixed on it.	Идя по направлению к зале, вглядывалась в светящийся круг, образуемый пламенем свечи; возвращаясь назад, усиливалась различить какую-нибудь точку в сгустившейся мгле.
But in spite of her efforts reminiscences surged up in her mind irresistibly.	Но, назло усилиям, воспоминания так и плыли ей навстречу.
She saw the dressing-room with its cheap wall paper, the inevitable pier-glass and the equally inevitable bouquet from Lieutenant Pankov II; the stage with the stage-properties, sooty, slippery from the damp; the hall with its pieces of furniture picked up at random and its boxes upholstered in threadbare purple plush,-the hall which, seen from the stage, looked trim and even splendid, but in reality was dark and miserable.	Вот уборная, оклеенная дешевенькими обоями по дощатой перегородке с неизбежным трюмо и не менее неизбежным букетом от подпоручика Папкова 2-го; вот сцена с закопченными, захватанными и скользкими от сырости декорациями; вот и она сама вертится на сцене, именно только вертится, воображая, что играет; вот театральный зал, со сцены кажущийся таким нарядным, почти блестящим, а в действительности убогий, темный, с сборною мебелью и с ложами, обитыми обшарканным малиновым плисом.
And finally-officers, officers, officers without end.	И в заключение обер-офицеры, обер-офицеры, обер-офицеры без конца.
Then she saw the hotel with the vile-smelling corridor, dimly lit by the smoky kerosene lamp; the room she would dart into in order to change her dress for further triumphs, the room with the bed in disorder from the morning; the wash-stand full of dirty water, the bed-sheet lying on the floor, her cast-off underwear forgotten on a chair. Next she saw herself in the general dining-room, filled with kitchen odors, the tables set for supper, with its tobacco smoke, noise, crowds, drinking, debauchery. And again officers, officers, officers without end.	Потом гостиница с вонючим коридором, слабо освещенным коптящею керосиновой лампой; номер, в который она, по окончании спектакля, впопыхах забегает, чтоб переодеться для дальнейших торжеств, номер с неприбранной с утра постелью, с умывальником, наполненным грязной водой, с валяющеюся на полу простыней и забытыми на спинке кресла кальсонами; потом общая зала, полная кухонного чада, с накрытым посредине столом; ужин, котлеты под горошком, табачный дым, гвалт, толкотня, пьянство, разгул... И опять обер-офицеры, обер-офицеры, обер-офицеры без конца...
Such were her memories of the time she had once called the years of her successes, triumphs, prosperity.	Таковы были воспоминания, относившиеся к тому времени, которое она когда-то называла временем своих успехов, своих побед, своего благополучия...
These reminiscences were followed by others, the prominent part in which was played by the inn, filled with a foul stench, with walls on which the vapor froze in the winter time, insecure flooring, and board partitions, the glossy bellies of bed-bugs showing in the crevices.	За этими воспоминаниями начинался ряд других. В них выдающуюся роль играл постоялый двор, уже совсем вонючий, с промерзающими зимой стенами, с колеблющимися полами, с дощатою перегородкой, из щелей которой выглядывали глянцевитые животы клопов.
Nights of drinking and brawls, travelling squires hastily taking greenbacks out of their meager pocket-books, merchants encouraging the "actresses" almost with a whip in hand.	Пьяные и драчливые ночи; проезжие помещики, торопливо вынимающие из тощих бумажников зелененькую; хваты-купцы, подбадривающие "актерок" чуть не с нагайкой в руках.

And in the morning-headaches, nausea, and utter dejection.	А наутро головная боль, тошнота и тоска, тоска без конца.
At last-Golovliovo.	В заключение - Головлево...
Golovliovo was death itself, relentless, hollow-wombed death, constantly lying in wait for new victims.	Г оловлево - это сама смерть, злобная, пустоутробная; это смерть, вечно подстерегающая новую жертву.
Two uncles had died there, two cousins had received mortal wounds. And Lubinka! Although Lubinka, to be sure, had died somewhere in Kretchetov because of her "own affairs," yet the origin of her wounds went back to her life at Golovliovo.	Двое дядей тут умерли; двое двоюродных братьев здесь получили "особенно тяжкие" раны, последствием которых была смерть; наконец, и Любинька... Хоть и кажется, что она умерла где-то в Кречетове "по своим делам", но начало "особенно тяжких" ран несомненно положено здесь, в Головлеве.
All the deaths, all the poisonings, all the pestilence, came from there.	Все смерти, все отравы, все язвы - все идет отсюда.
There the orphans had been fed on rotten cured meats, there they heard the first words of hatred and contempt for human dignity. Not the slightest childish misdeed had passed without punishment. Nothing could be hidden from the stony-hearted, eccentric old woman, not an extra bite of bread, not a broken clay doll, not a torn rag, not a worn shoe.	Здесь происходило кормление протухлой солониной, здесь впервые раздались в ушах сирот слова: постылые, нищие, дармоеды, ненасытные утробы и проч.; здесь ничто не проходило им даром, ничто не укрывалось от проницательного взора черствой и блажной старухи: ни лишний кусок, ни изломанная грошовая кукла, ни изорванная тряпка, ни стоптанный башмак.
Each breach of law and order was instantly punished either with a reproach or a slap.	Всякое правонарушение немедленно восстановлялось или укоризной, или шлепком.
And then, when they had been permitted to dispose of themselves, when they had understood that they might run away from the disgusting place, they ran-there!	И вот, когда они получили возможность располагать собой и поняли, что можно бежать от этого паскудства, они и бежали... туда!
And nobody kept them from running away, nor could they have been kept from running away, because they could imagine nothing worse or more repulsive than Golovliovo.	И никто не удержал их от бегства, да и нельзя было удержать, потому что хуже, постылее Головлева не предвиделось ничего.
Ah, if all that could only be forgotten, if one could create a different existence in one's dreams, a magic world that would supplant both the past and the present!	Ах, если б все это забыть! если б можно было хоть в мечте создать что-нибудь иное, какой-нибудь волшебный мир, который заслонил бы собою и прошедшее и настоящее.
But alas, the reality Anninka had lived through had so powerful a hold, that the clutch of it suppressed the feeble efforts of her imagination.	Но, увы! действительность, которую она пережила, была одарена такою железною живучестью, что под гнетом ее сами собой потухли все проблески воображения.
In vain did fancy endeavor to imagine angels with silvery wings. From behind those angels peeped inexorably the legions of Kukishevs, Lyulkins, Zabvennys, Popkovs. Lord! Was all lost? Even the ability to deceive and beguile herself? Had that been lost forever in the night revels, in wine, and in debauchery?	Напрасно мечта усиливается создать ангельчиков с серебряными крылышками - из-за этих ангельчиков неумолимо выглядывают Кукишевы, Люлькины, Забвенные, Папковы... Господи! да неужто же все утрачено? неужто даже способность лгать, обманывать себя - и та потонула в ночных кутежах, в вине и разврате?