Виктор Широков - Случайное обнажение, или Торс в желтой рубашке

Наверное месяц Герцен провел в любовном чаду и угаре. Потом резко протрезвел, чувственность угасла. Навалились раскаяние и тоска. Вскоре, 10 января 1836 года умер её муж, и Прасковья Петровна захотела узаконить отношения с молодым и богатым соседом. К тому же её расположения стал активно домогаться вятский губернатор Тюфаев. Медведева сопротивлялась провинциальному сатрапу. А Герцен не знал, куда бежать и упорно не хотел жениться. Руководимый инстинктом самосохранения, он усилил переписку с Наташей. И довольно скоро понял, что на этот раз серьезно влюблен в свою кузину и кажется может добиться взаимности. Он стал исповедываться ей в своих искушениях, в грехах, в нравственном падении, в чувственных наслаждениях и грубом разврате. Что милее для ангелоподобной женщины, чем спасать демона! Герцен писал: "Один твой голос будил меня , он один выходил из того мира, где цвела моя душа, и я любил тебя все более и более... Опостылели мне эти объятья, которые сегодня обнимают одного, а завтра другого, гадок стал поцелуй губ, которые ещё не простыли от вчерашних поцелуев. Мне понадобилась душа, а не тело".

Когда же он признался начистоту в интимной связи, в близости с Медведевой, Наташа среагировала неожиданно совсем не так, как он предполагал. Она написала, что после признания Саша стал ещё выше, светлее в её душе, выдала кузену полную индульгенцию, отпущение грехов: "Говори, говори, пиши, сколько можешь, сколько нужно к твоему облегчению, переливай в с е в мое сердце, оно не померкнет, не изноет"

Наконец Герцен получил следующее признание:"Я была бы все та же, та же любовь, то же блаженство внутри, а наружно - кузина, любящая тебя без памяти. Я бы жила с вами, я бы любила её, была бы сестрою её, другом, всю бы жизнь положила за её семейство, внутри была бы твоя Наташа, наружи все, чтобы она желала. Но как же тебе соединить жизнь свою с жизнью женщины? Как тебе нести ярмо мужа?.. Но все равно, наш долг облегчить, хотя б то стоило жизни, хотя б вечная разлука на земле".

За мистически-христианской экзальтацией на грани любовной истерики здесь впервые был предложен Натальей своему кузену и возлюбленному план идеального брака втроем, на который она морально была уже готова.

Следует знать, что в это же время обстановка в доме княгини осложнилась чрезвычайно. Общие родственники, частично проникнув в их тайну, были против брачного союза Наташи и Александра. Ей стали спешно подыскивать жениха, выделив в приданое сто тысяч рублей. Одним из реальных претендентов на её руку стал полковник Снаксарев, многим похожий на Скалозуба. Наташа писала в Вятку :"Боже мой! Существо, обладающее только деньгами, чинами ( добротою, быть может), смеет думать соединить свой бред с моею небесной жизнью, исполненной рая, любви, восторгов неземных, исполненной одним тобою... Это величайшая из обид. Защити, Александр, моих сил не достает".

Тем временем за Герцена перед царем хлопочет не только родня, но В. А. Жуковский и К. И. Арсеньев, сопровождавшие наследника, будущего императора Александра II при проезде через Вятку и очарованные ссыльным. Николай I смилостивился и приказал перевести Герцена из Вятки на службу во Владимир. Вместо тысячи верст между влюбленными осталось только сто восемьдесят. И разрубался гордиев узел взимоотношений с Медведевой. Наступил эпилог осточертевшего романа. При прощании с вятскими друзьями было выпито целое море шампанского.

А 2 января 1838 года Герцен был уже во Владимире. Началась подготовка к похищению невесты. Почти летним днем, 8 мая он увез свою Наташу в одном домашнем платье, в турецкой шали, наброшенной на худенькие плечи, и в мужской соломенной шляпе, низко надвинутой на брови, чтобы не узнали случайно встреченные знакомые, не выдали беглянку. Шляпу уступил её провожатый и друг Александра, врач и переводчик Гофмана и Шекспира Кетчер (это о нем - "перепер он нам Шекспира на язык родных осин").

Выпив традиционного шампанского в Перовом трактире, беглецы, опасаясь погони, помчались на ямских лошадях по Владимирскому тракту. Во Владимир они приехали на следующий день, и с разрешения владимирского губернатора И. Э. Куруты и с благословения владимирского же архиепископа преосвященного Парфения протоиерей Иван Остроумов обвенчал в тот же день титулярного советника А. И. Герцена и девицу Н. А. Захарьину.

Началась новая, гармоничная жизнь. Герцен чуть с ума не сошел от счастья. Летом 1839 года родился первенец - тоже Александр. Герцен успешно служил, состоялось примирение с отцом, часто навещали московские друзья, и денег было вволю, маячило окончание ссылки и снятие полицейского надзора. Кстати, из ярого сен-симониста Герцен стал почти гегельянцем.