Яков Лович - Враги

А борьба шла – может быть, внешне незаметная, молчаливая, но жестокая, непримиримая, с победами и поражениями – то эмиграции, то Коминтерна.

Неожиданно для Москвы эта горсть людей, разбросанных по всему миру, разрозненных, ссорящихся между собою, оказались непобедимой, крепкой, не поддающейся обработке, предпочитающей голод, холод и лишение – капитуляции перед убийцами и садистами.

Москва пустила в ход всё, чтобы разложить и уничтожить этого упрямого врага. Работа ГПУ была изумительна по тем необыкновенным способам, которые пускались в ход.

Так в конце 1927 года эмиграция была потрясена, когда появилось разоблачение Бурцева о поездке Шульгина в СССР. Выяснилось, что этот ревностный борец с большевизмом, решившийся на безумно смелую тайную поездку в СССР, совершил её с ведома ГПУ. Не подозревая, что те люди, которые помогли ему перейти границу, – чекисты, Шульгин побывал в Киеве, в Петербурге и в Москве и, благополучно вернувшись за границу, описал свои впечатления от поездки в книге «Три столицы». Люди, помогавшие ему ездить в СССР, потребовали написанное им на предварительный просмотр под предлогом, что он может своей книгой повредить тайным белым организациям в СССР. Таким образом, всё написанное об СССР ревностным бойцом за национальные русские идеи было предварительно проредактировано чекистами.

Это было одно из поражений эмиграции на фронте непрекращающейся борьбы. Но это не убило бодрости: в бесконечной цепи побед и поражений это было только одно звено.

Более серьёзный удар эмиграция получила в апреле 1928 года, когда умер последний главнокомандующий юга России барон Врангель. В том же году, в октябре, умерла вдовствующая императрица Мария Феодоровна. Один за другим уходили люди, возглавлявшие идею старой России. Эти потери были невознаградимы.

Но на место ушедших сейчас же становились другие. На западе борьбу с большевиками возглавляли Великий князь Николай Николаевич и генерал Кутепов. На Дальнем Востоке неизменным оплотом против большевизма был по-прежнему правопреемник Верховного правителя – атаман, генерал-лейтенант Семёнов.

1929 год начался для российской эмиграции трауром – умер Великий князь Николай Николаевич. Знамя борьбы из похолодевших рук царственного вождя принял генерал Кутепов.

Перемены произошли и во враждебном стане: в Москве победил Сталин, который справился со своим главным противником Троцким и выслал его в Турцию. Грызня на Кремлёвском Олимпе породила немало радостных надежд в эмигрантских душах, но этим надеждам не суждено было осуществиться.

Наоборот, именно в этом году эмиграции – по крайней мере, на Дальнем Востоке – суждено было испытать много горя во время советско-китайского конфликта.

Та тайная, становившаяся открытой, напористая работа Коминтерна, которая велась в Маньчжурии, всё более и более раздражала китайцев и всё ярче рисовала им конечные цели Москвы – разложение и захват сначала Маньчжурии, а потом и всего Китая.

Маршал Чжан Сю-лян, сменивший на посту правителя Маньчжурии маршала Чжан Цзо-лина, погибшего за год перед тем во время взрыва поезда, перешёл к решительным действиям против большевиков.

Китайские власти обвиняли большевиков в систематической подрывной работе против порядка, существовавшего в Маньчжурии, в третировании прав китайцев на КВжд. В конце мая 1929 года китайская полиция, получив сведения, что в советском харбинском консульстве происходит тайное совещание руководителей подрывной работы в Маньчжурии, нагрянула в консульство, произвела обыск и арестовала тридцать восемь участников собрания, среди которых были и женщины.

Во время обыска советский консул Мельников только иронически улыбался: в консульстве уже знали о предстоящем обыске от платных агентов в полиции и все компрометирующие документы были сожжены.

Июль был жаркий, пыльный, как почти всегда в Харбине.

Полунин провёл этот день за Сунгари, купался в протоке Солнечного острова, поужинал в яхт-клубе и часов в 9 вечера, бодрый, свежий, набравшийся яркого солнца и чудесного сунгарийского воздуха, приехал в редакцию «Сигнала».

В это время Полунин исполнял секретарские обязанности в газете и, входя в редакцию, озабоченно думал, что завтра в газете ничего интересного не будет: было летнее затишье, когда город разъезжался на дачи и по курортам и деловая жизнь замирала. Скучны были и телеграммы.