Джорджия Хантер - День, когда мы были счастливы [litres]

Адди приезжает в порт ровно в одиннадцать. Он наспех паркуется, чуть не выдернув ручной тормоз из гнезда, и бежит к белому кирпичному зданию таможни, отделяющему его от залива Гуанабара. Он был здесь уже четыре раза: дважды, когда впервые приехал в Рио, и дважды за последний месяц, чтобы узнать подробнее о том, что именно произойдет, когда его семья прибудет. Ему сказали, что их проводят с корабля на паспортный контроль, а затем в другой кабинет, где зададут несколько вопросов, прежде чем подтвердить и проштамповать визы. Ему не разрешат приветствовать их, пока не завершатся все процедуры.

Слишком возбужденный, чтобы ждать внутри, Адди обходит здание таможни и резко останавливается, когда перед ним внезапно открывается вид на залив. В гавани десятки маленьких рыбацких суденышек и пара грузовых судов, но только одно везет его родных. Не дальше пятисот метров навстречу ему плывет транспортное судно, выпуская в безоблачное небо пар из двух больших турбин. Оно огромное. «Герцог Кашиас». Должно быть оно!

По мере того, как судно подходит ближе, Адди различает вдоль носа крошечные силуэты пассажиров, но разглядеть отдельных людей невозможно. Он прикрывает глаза от солнца и прищуривается, идя по причалу между остальными встречающими. «Герцог» движется невыносимо медленно. Адди ходит туда-сюда на краю причала. Наконец он больше не может выносить ожидание.

– Ола! – кричит он рыбаку, гребущему мимо в своей шлюпке. Старик поднимает голову. Адди достает из кармана пять крузейро. – Можно позаимствовать вашу лодку?

Сидя на деревянной лавке в шлюпке спиной к «Герцогу», Адди гребет, глядя, как уменьшается белое здание таможни. Он проплывает буй, отмечающий границу зоны, где запрещено создавать волнение, и идущий в сторону берега капитан свистит ему – «Perigoso!» [122] Опасно! (португ.) – но Адди только усерднее гребет, время от времени оглядываясь назад, чтобы оценить расстояние.

Когда собравшиеся на причале превращаются в точки на горизонте, Адди складывает весла. Сердце в груди колотится как метроном, отмеряя сто двадцать ударов в минуту. Тяжело дыша, он перекидывает ноги через лавку и поворачивается лицом к «Герцогу». Снова прикрыв глаза от солнца, он медленно встает, широко расставив ноги для устойчивости, и внимательно осматривает нос судна. Что угодно отдал бы, лишь бы мелькнуло знакомое лицо! Безуспешно. Он еще слишком далеко. Адди садится, разворачивается спиной к кораблю и гребет ближе.

Он в тридцати метрах от «Герцога», когда его барабанные перепонки оживают, посылая по телу разряд энергии. Он узнает голос – голос, который больше пяти лет слышал только во снах.

– А-а-а-дди!

Он бросает весла на дно шлюпки и неловко встает, чуть не опрокинувшись, прежде чем восстановить равновесие. И видит ее, машущую над головой платком, совсем как в тот день, когда он оставил ее на железнодорожном вокзале. Мама. И рядом с ней отец поднимает и опускает трость, как будто делая дыры в небе, а рядом с ним его сестра бешено машет одной рукой, держа в другой большой сверток, возможно ребенка. Это так похоже на его младшую сестренку – захотеть удивить его своими новостями. Адди вытягивает шею и смотрит на свою семью, широко раскинув руки над головой: еще чуть-чуть – и он дотронется до них. Он кричит их имена, а они кричат в ответ, и он плачет, и они тоже, даже отец.

Рио-де-Жанейро, Бразилия

6 апреля 1947 года

Адди и Кэролайн втиснули в свою гостиную три сдвинутых вместе карточных стола, восемнадцать стульев, два детских кресла и колыбель. Большая часть мебели взята взаймы. Духовка включена большую часть дня, испуская жар, который превращает их маленькую квартиру в подобие сауны, но похоже, что никто этого не замечает, а если и замечает, то им все равно. Квартиру заполняют разговоры, звон фарфора и аромат свежеиспеченной мацы. Семейство добавляет последние штрихи к долгожданной трапезе – первый Песах после войны, который они отмечают вместе. Шесть месяцев назад корабль под названием «Кампана» привез в Рио оставшихся родственников. Не хватает только Якова, Беллы и Виктора. Яков часто пишет. В последнем письме он сообщил, что нашел в Штатах работу фотографом. Обычно он вкладывает в конверт фотографию или две, чаще всего с Виктором, которому через несколько месяцев исполнится два года. На торжественные даты он посылает телеграммы. Одну они получили чуть раньше сегодня.