Джорджия Хантер - День, когда мы были счастливы [litres]

Кэролайн не только помогла ему найти семью через Красный Крест, она также обналичила облигации военного займа, свои единственные сбережения, чтобы помочь оплатить им проезд из Италии. Адди умолял ее не делать этого, клялся, что придумает способ заплатить за билеты самому, но она настояла.

Кэролайн качает головой.

– Адди, прекрати. Я так счастлива за тебя. А теперь иди! – торопит она, сжимая его ладонь. – Пока не опоздал.

– Я тебя люблю! – сияет Адди и выбегает за дверь.

Корабль с его родителями прибывает в Рио в одиннадцать часов. Нехума писала, что вместе с ней и Солом плывут его сестра Халина и зять Адам, кузина Ала, которая в самом начале войны потеряла связь с семьей, но сумела выжить, скрываясь, и брат Херты Зигмунд, которого Адди видел всего один раз до войны. Генек с Хертой и сыном Юзефом, Мила, Селим и Фелиция, а также кузены Адди, Франка и Салек с тетей Терзой отправятся в Рио на следующем корабле из Неаполя. Пятнадцать родственников. Адди не до конца осознает реальность всего этого. Это была его единственная мечта с тех пор, как он прибыл в Бразилию: найти семью живой и здоровой, перевезти их в Рио, вместе начать новую жизнь. Он снова и снова повторял себе, что такой сценарий возможен, но всегда существовала и противоположная вероятность: что его мечта так и останется мечтой, которая однажды превратится в кошмары и будет преследовать его до конца дней.

А потом пришла телеграмма, и Адди неделями смеялся и плакал, не зная, как вести себя без груза вины и тревоги, которые неотвязно были с ним почти десять лет. Теперь он будто стал легче, избавился от бремени. «Я свободен», – как-то сказал он Кэролайн, когда она спросила, что он чувствует. Это был единственный способ описать чувство. Наконец-то, свободен всем сердцем верить, что не одинок. Адди сразу же ответил на телеграмму Генека, умоляя его приехать в Рио – пока Варгас снова открыл двери Бразилии для беженцев. Родные с готовностью согласились. Генек написал, что они сразу же подадут заявления на визы. Конечно, процесс оформления документов и проезда в Южную Америку будет медленным, но это даст Адди время подготовиться к их приезду.

Как только решение было принято, Адди занялся поисками жилья. Для родителей он нашел квартиру на авенида Атлантика, для Халины и Адама – студию с одной спальней недалеко от себя на Карвалью Мендоса, для кузенов и тети Терзы – квартиру с двумя спальнями на руа Белфорт Рошу. Для каждой из квартир он своими руками сделал самую необходимую мебель: каркасы кроватей, письменный стол, пару стеллажей. С помощью Кэролайн он собрал разномастные тарелки, столовые приборы, несколько кастрюль и сковородок, а также купил на блошином рынке в Сан-Кристоване парочку саронгов и недорогих картин, чтобы повесить на стены. Квартиры спартанские, они не идут ни в какое сравнение с прекрасным домом на Варшавской улице, где прошла его юность, но это лучшее, что он смог сделать.

– Надеюсь, они не против некоторое время пожить как студенты, – сказал Адди со вздохом, осматривая квартиру, в которой скоро поселятся его родители.

Простой письменный стол из клееной фанеры, который он смастерил неделю назад, выглядел комично по сравнению с красивым столом из атласного дерева, который он помнил в маминой гостиной в Радоме.

– О, Адди, – заверила его Кэролайн, – уверена, они будут только благодарны.

Пальмы вдоль руа Бамбина сливаются в зеленые штрихи по краям зрения Адди, пока он несется в «Шевроле», который по этому случаю одолжил у Себастьяна. Он качает головой. Отчасти ему до сих пор кажется, что это фантазия. Два дня назад он впервые в жизни почувствовал, как крошечная ручка его первенца обхватывает его мизинец, – и скоро он почувствует прикосновение матери, отца, сестер, братьев и кузенов, племянницы, которую еще ни разу не видел, нового племянника. Он снова и снова представляет себе встречу. Но ничто – ничто в мире, понимает он, – не подготовило его к тому, каково будет увидеть свою семью вживую. Почувствовать тепло их щек своей. Услышать их голоса.

Пока Адди ведет машину, его мысли перескакивают назад во времени к мартовскому утру в Тулузе в тридцать девятом году, когда он открыл мамино письмо, в котором она писала об изменениях в Радоме. Он вспоминает свое пребывание во французской армии, как подделал документы о демобилизации, которые до сих пор носит в бумажнике из змеиной кожи. Вспоминает, как они с Элишкой держались за руки на борту «Альсины», как он болтал с местными в Дакаре, как обманом выбрался из палаточного лагеря в Касабланке и оказался на борту «Мыса Горн». Вспоминает плавание через Атлантику, недели заключения на Илья-дас-Флорис, свою первую работу в переплетной мастерской в Рио, свои бесчисленные визиты в почтовое отделение Копакабаны и отделения Красного Креста. Он думает о вечеринке Джонатана, о том, как быстро и сильно колотилось в груди сердце, когда он набрался смелости представиться Кэролайн. Он думает о зеленоглазом сотруднике консульства, который подошел к ним перед «Поркао», о словах, отпечатанных на тонкой бумаге телеграммы – словах, которые в один миг изменили все. Он не видел семью почти восемь лет. Восемь лет! Им предстоит наверстать почти десятилетие. С чего им вообще начинать? Столько всего надо узнать и рассказать.