Дмитрий Гусаров - Партизанская музыка [авторский сборник]

Во вторую ночь Грябин по общему согласию разжег костер. Теперь все чувствовали себя спокойней и уверенней. Сварили кашу из концентрата, попили чаю и хорошо отдохнули, спасаясь от комаров вблизи костра. Погода стояла солнечная и жаркая, в лесу все хрустело и трещало под ногами от сухости, словно бы ожидая неосторожной искры, чтоб схватиться низовым пожаром; поэтому с огнем обращались не просто осторожно, а скорей — опасливо. И все же не убереглись.

От места привала отошли уже порядочно, с километр, а то и больше, уже поднимались на каменистый кряж, когда, оглянувшись назад, увидели, что в той низинке, где ночевали, не просто стоит сизая дымка от недавнего костра, а плавает настоящий дым, и он с каждой минутой набухает, темнеет и начинает переваливаться клубами. Это означало, что снизу взялся открытый огонь. Теперь-то пожалели, что костерок, уходя, гасили не водой, а разгребали и затаптывали ногами. Еще можно было, наверное, успеть вернуться и приглушить разгоравшийся пожар, но вдруг финны тоже заметили дым? Нет-нет, надо как можно скорее уходить отсюда… Куда? На северо-восток, подальше от селений и дорог. Скорей, скорей…

К вечеру того же дня стало ясно, что они заблудились. Даже Яковлев не знал, где они теперь находятся. Он поднимался на самые высокие места, оглядывал горизонт и ничего вокруг не признавал.

Карта-то у них была, но финская, с чужими названиями и непривычными знаками, и никто — ни танкист Орлов, ни сержант Чернов, ни школьный учитель Нищев не могли привязать ее к местности. Схожие по очертаниям озера, высоты и болота обнаруживались на карте чуть ли не в каждом квадрате.

Плутали три дня. Вначале отнеслись к этому спокойно, даже с полушуткой — «коль сами не знаем, куда зашли, так финнам и подавно не найти нас…» Решили дать себе суточный отдых, подкрепиться, полечить потертости на ногах. Жгли осторожный костерок, варили концентрат, вместо чая пили отвар из брусничных листьев, пробовали в озерке удить рыбу, но клевало так плохо, что никакого подспорья убывающему на глазах запасу продовольствия не получалось.

Не знал ни покоя ни отдыха один Яковлев. За сутки он сделал три выхода на разведку местности в разных направлениях, с каждым разом пропадал все более долгий срок, вызывая у товарищей беспокойство, которое вот-вот готово было вылиться в самые недобрые предположения. Но Яковлев возвращался, и на радостях, что он не заблудился, не пропал, не ушел в родную деревню, которая, хоть и неизвестно где, но где-то здесь, в этих краях, никто пока не корил его.

Назавтра, в четвертую разведку, отправились вдвоем с Орловым. Проходили часа четыре, вернулись усталые, злые, недовольные друг другом. Яковлев был растерян и подавлен, а Орлов, не привыкший к неудачам, в открытую возмущался:

— Он, видите ли, десять лет в этих местах не бывал… Что, за эти десять лет озера пропадут, сопки сдвинутся или ручьи обратно потекут?

— Зацепились за что-нибудь? — спросил Чернов.

— Ни черта не зацепились… Километрах в пяти есть просека. Старая, давно не чищенная. Пойдем по ней, пока не определимся… Теперь уж веры в этого горе-проводника нет, надо по карте сверяться.

— Лучше идти прямо на запад, пока не выйдем на Чебинскую дорогу, — посоветовал Чернов. — Миновать ее мы не можем никак, она тянется почти строго на север.

— А ты уверен, что мы уже не перешли ее? С таким проводником я ни в чем не уверен, — все еще не мог успокоиться Орлов, кидая в сторону притихшего Яковлева гневный взгляд.

— Не ищи теперь виноватого! — голос Чернова обретал все большую твердость. — Сами мотались то вперед, то назад, то на запад, то на восток… Да и кто тебе мешал сверяться по карте? Вот то-то. Идти надо строго на запад…

— Чебинскую дорогу мы не переходили, — неожиданно вмешался всегда молчавший Грябин.

— А ты почему так уверен? — с удивлением повернулся Орлов.

— Эту дорогу я хорошо знаю. За год три раза финны по ней прокатили… На работы в Паданы возили… Да и до войны приходилось ездить…

— Чего же раньше не сказал, что знаешь дорогу? — усмехнулся Орлов. — Мы бы не стали попусту тревожить нашего Дерсу Узалу. — Он не глядя кивнул в сторону Яковлева. — Пусть бы ковырялся себе в лагере с шилом и дратвой…

— Орлов, перестань напрасно обижать человека! Что у тебя за манера такая? — Чернов уже едва сдерживался. — Ведь у нас был разговор на этот счет…

— Ладно! — свернул Орлов ненужную карту. — Обижать и обижаться у нас действительно нет времени. Пойдем на запад. Но вдоль просеки. И очень осторожно…