Николай Камбулов - Тринадцать осколков

Он звонил фон Штейцу, затем генералу Радеску. Грабе с вожделением смотрел на коньяк, на фрукты, на вкусно пахнущие бифштексы и был совершенно безразличен к тому, о чем говорил командующий. Потеря глаза, окопная жизнь, гибель товарищей на фронте, с одной стороны, напрочь лишили его чувства чем-то восторгаться или чем-то печалиться, чему-то радоваться и чем-то огорчаться, и, с другой стороны — именно эта война помогла ему понять слабости своего начальства. Оказывается, гордые и надменные, с видом великих стратегов и бесстрашных патриотов фельдмаршалы, генералы, полковники — все начальство, которому он, хозяин небольшого гаштета в провинциальном городке, подчинялся и подчиняется, боятся друг друга и подозревают друг друга в доносах. Он, Грабе, понял это и научился тому, чтобы и его боялись. О, эта штука преотличная! Достаточно на что-то намекнуть, что-то сболтнуть, сделать вид, что ты независим, и с тобой обращаются уже по-другому. Вот сболтнул о румынах, а Енеке, такой серьезный и уважаемый генерал, уже закрутился, потом прошибло, смотрит на него, Грабе, как на человека, который может что-то ему сообщить, что-то подсказать, а он, Грабе, ничего этого не может сделать. «Фон Штейц знает об этом?» — «Откуда мне известно! Фон Штейц сам может у меня об этом спросить: «Генералу Енеке известно это?» Выходит, я самый главный!»

Майор Грабе мог бы бесконечно смаковать и развивать свое открытие, но тут вошли в бункер фон Штейц и генерал Радеску. Енеке, до этого бегавший вокруг стола и полушепотом кому-то грозивший, снял с гвоздя стек, стал тем, кем он всегда был, — серьезным и сосредоточенным. Выслушав официальное приветствие, сказал:

— Господа, я пригласил вас на завтрак, пожалуйста, за стол. Майор Грабе, откройте коньяк.

Грабе открыл бутылку, наполнил стопки. Выпили молча. Фон Штейц, закусывая холодной свининой, исподлобья метнул взор на Грабе. «Этот молодчик, видно, полностью околдовал командующего», — подумал полковник.

Енеке сказал:

— Майор Грабе, налейте еще по одной.

«Да, сомнений нет, что это так», — все больше убеждался фон Штейц.

Когда выпили по третьей и приступили к бифштексам, Грабе сказал:

— Господин командующий, разрешите поднять тост за подвиг лейтенанта Лемке. Этого офицера должна знать вся армия.

У фон Штейца отвалилась челюсть. «Бог мой, что я слышу? Этот тип приказывает командующему». — Он хотел возмутиться, прикрикнуть на Грабе, подчеркнуть, что он, Штейц, здесь является офицером национал-социалистского воспитания и не нуждается в советах майора Грабе, но его опередил Енеке:

— Разве листовка еще не послана в войска?

Фон Штейц вскочил, метнулся к вешалке, на полочке которой лежал его коричневый пухлый портфель. Открыв его, полковник потряс листовкой больше для майора Грабе, чем для командующего:

— Вот она! Утром ее разослали в войска.

Енеке прочитал вслух:

— «Солдаты крепости «Сапун-гора»!

От имени и по поручению нашего великого фюрера Адольфа Гитлера обращаюсь к вам с требованием: сражайтесь с врагом так, как лейтенант Отто Лемке!

Лемке, портрет которого вы видите на листовке, — командир стрелкового взвода. Пылая любовью к своему фюреру и выполняя долг перед непобедимой Германией, лейтенант Лемке проявил акт величайшего мужества. Ночью он вступил в единоборство со взводом хорошо вооруженных и физически крепких разведчиков Красной Армии.

Один против двадцати пяти варваров!

Легендарный Отто Лемке наголову разгромил русских разведчиков и доставил своему командованию ценные сведения о противнике.

Солдаты!

Великая немецкая армия непобедима!

Дух фюрера среди нас!

Победа за нами и в Крыму и на всех фронтах!

Генерал Енеке никогда не верил в силу агитации, тем более в силу печатного слова. Он считал, что для солдата важен не душевный порыв, а умение выполнять свои обязанности, владеть оружием. Фон Штейц знал о таком предубеждении командующего и сейчас с интересом ждал, что же скажет старый фортификатор о его листовке. В похвалах он, фон Штейц, не нуждался, но все же на отзыве командующего не прочь был проверить, как он выполняет поручение, данное ему самим фюрером.

— Не дурно, — сказал Енеке, — не дурно. Лейтенант Лемке против двадцати пяти варваров! Один наголову разгромил вражеский взвод разведчиков. Тронут, весьма тронут. А что вы скажете, генерал Радеску? — Енеке передал листовку майору Грабе, налил себе коньяку и осушил стопку.