Тоне Светина - Волчата

— И ты еще смеешь нам угрожать, ублюдок! — зашипел Стипе, окидывая взглядом своих дружков.

— Нисколько. Но будь благоразумен, Стипе. Я буду нем как рыба, клянусь аллахом! Давайте расстанемся друзьями.

— Сдается мне, что мельник прав, — проговорил Фране и, повернувшись к Стипе, добавил: — Ты же нам говорил, что Бегич снюхался с партизанами и прячет от нас золото. Что-то это не очень походит на правду. Да и никакое золото не стоит того, чтобы кто-то из нас поплатился своей головой.

На мельнице воцарилась зловещая тишина.

— Мельник тут вам все наврал, а вы и уши развесили, — раздался вдруг голос Стипе. Он знал, что сейчас надо действовать быстро, не дать опомниться ни дружкам, ни мельнику, перехватить инициативу.

— А ты сам как думаешь? — спросил он, обернувшись к Симе.

— Я ничего не думаю. Ты командир, тебе и решать, — равнодушно ответил Сима, которого меньше других интересовало это золото.

— Привяжите мельника к столбу! Потом мы ему вынесем приговор, — распорядился Стипе. Он уже решил, что убьет Муйо и его жену. Мельницу надо спалить, а в народе пустить слух, что сделали это партизаны в отместку за то, что мельник передавал усташам тайные донесения.

Стипе приблизился к мельнику вплотную:

— Говорил я тебе, свинья турецкая, что прикончу тебя, а ты все не верил. Вот сейчас увидишь! Я знаю, что ты на партизан работаешь и связан с лесником Михайло Чиричем. Предупреждал я тебя, что недолго придется тебе сидеть на двух стульях. — И, презрительно кривя губы, Стипе проговорил: — Тебя, свинья турецкая, я поджарю на медленном огне. Сгоришь вместе со своей поганой мельницей. — Потом он подошел к Ханке: — А к тебе я буду милостив. Жаль, что ты мужа раньше уму-разуму не научила. Тебя я убью сразу, чтобы не мучилась. А муж твой сгорит вместе со всем вашим добром. Другого этот турок и не заслуживает… — И он выстрелил женщине два раза в голову, а затем, повернувшись к дружкам, приказал: — Поджигайте мельницу! Пусть горит к чертовой матери вместе со своими голубями, кошками и крысами…

Фране и Сима кинулись выполнять приказание. Через несколько минут мельница запылала, подожженная сразу с четырех сторон…

Стипе, закинув мешок за спину, вместе с дружками скрылся в темноте. Некоторое время они шли по дороге, потом свернули на тропинку, что вела к склону горы, поросшему густым лесом.

Мешок был тяжелый, и Стипе быстро выдохся. Перед его глазами поплыли кровавые круги. Его вдруг охватил страх за собственную шкуру. А что, если Фране проговорится Куделе? Тогда сотник непременно обоих в расход пустит. Фране был любимчиком майора. Словно подтверждая мысли Стипе, Фране неожиданно оказал:

— Напрасно мы обокрали господина Куделу…

— Хватит рассуждать! — грубо оборвал его Стипе. — Кудела сам других всегда обкрадывал. Это золото такое же его, как и наше. Он ничего не узнает, поверь мне, — успокаивал дружка Стипе.

За их спиной словно гигантский костер горела мельница. От пламени пожара туман, опустившийся на землю, порозовел.

Когда они остановились чуть передохнуть, Фране испуганно спросил:

— Как думаете, не раскроют нас?

— Тебя-то уж точно не раскроют, — тихо ответил Стипе и дважды выстрелил ему в спину.

— Предатель, — застонал Фране, падая на землю и пытаясь дотянуться до винтовки.

Стипе выстрелил еще раз.

Сима уставился на неподвижное тело своего дружка.

— Правильно сделал, Стипе. Если бы не ты, я сам прикончил бы его там, на вершине, — наконец сказал он.

— Ты уверен, что я прав?

— На все сто. Эта скотина наверняка предала бы нас. А ты что, разве не знал, что он давно наушничает Куделе? — Сима поправил на плече винтовку. Он не заметил, как в темноте зловеще сверкнули глаза его командира.

— Тело надо спрятать. Если, не дай бог, наши придут узнать, почему сгорела мельница, и найдут труп Фране, они сразу же догадаются, кто был вместе с ним, — сказал Стипе.

— Точно. Думаю, нам лучше всего вообще назад не возвращаться. Разделим добычу и айда каждый в свою сторону искать укрытия до конца войны. А еще лучше — бери все себе, Стипе. Мне этого добра не надо. У меня и без того большое хозяйство.

— Нет, постой. Если решили пойти каждый своей дорогой, то давай все разделим. — Баканяц сбросил мешок, и он тяжело стукнулся о корни дерева.

Они подняли труп Фране и оттащили его подальше в лес. Затем Стипе, пошарив по карманам убитого, вытащил его документы, ударом камня разбил до неузнаваемости лицо Фране. Теперь его вряд ли кто-нибудь узнает, даже если труп и найдут.