Тоне Светина - Волчата

Вскоре колонна остановилась на большой поляне. Конвойные приказали всем сойти с дороги и устраиваться на ночлег. Попадав на землю, измученные женщины тотчас же уснули.

Весь следующий день их терзали голод и жажда. Стояла жара, а дороге не было видно конца.

— Воды! Воды! Воды!.. — просили женщины.

Дорога опять подошла к реке, вода в которой была мутной и грязной, но это все-таки была вода, и при виде ее у них возникло неудержимое желание напиться, смыть с себя пот и грязь.

Старший конвойный запретил женщинам приближаться к реке: скоро, мол, они придут в лагерь, там будет вдоволь воды и всего остального. Большинство женщин не решились ослушаться приказа.

Только учительница с черными, разметавшимися по плечам волосами, та самая, что спрашивала офицера про мужей, решительно направилась к реке, не обращая внимания на окрики конвойных. Тогда один из них поднял винтовку, собираясь выстрелить ей в спину, но старший конвойный, на коне, остановил его:

— Не стрелять! Я сам научу эту суку послушанию, чтоб другим неповадно было!

Он быстро обогнал ее, но женщина, не обращая на него внимания, торопливо шла к реке. Усташ соскочил с коня, схватил женщину за волосы, толкнул, отчего она упала на колени, а затем ударил в грудь ножом. Она вскрикнула и попыталась вырваться. Тогда он еще раз вонзил в нее нож.

— Она хотела жить! Теперь ей воды предостаточно. Если еще кто хочет, пусть попробует! — зло бросил конвойный и снова сел на коня.

Анне хотелось побежать к воде, чтобы всему пришел конец, чтобы поскорее избавиться от издевательств и мучений. Наверное, не у нее одной возникли такие мысли, но больше никто не решился покинуть колонну. С трудом передвигая ноги, женщины, словно тени, побрели по пыльной дороге дальше.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда они наконец увидели какие-то вышки, бараки и забор из колючей проволоки. Это был лагерь. Ворота лагеря были распахнуты настежь, по обе стороны стояли надзиратели, с любопытством разглядывая женщин.

В лагере пахло гнилью, пеплом, кровью. Анна почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

За забором стояла огромная толпа людей, с которой теперь предстояло слиться и им.

В лесных убежищах, отрытых на склоне горы, Джуро и Михайло напрасно ждали прихода односельчан. Так и не дождавшись, они вернулись в домик лесника, но и там не оказалось никого, кто мог бы поведать им о случившемся. Когда гитлеровцы и усташи начали операцию, Михайло перебрался из своей хижины в убежище. Взрывы раздавались совсем близко, бои шли со всех сторон, кольцо окружения, судя по всему, сжималось.

Они сидели на скамейке перед хижиной, как вдруг зарычала собака старого Михайло. Схватив винтовки, друзья спрятались в укрытии и сразу же увидели, что по их следу бежит немецкая овчарка. Солдат поблизости не было видно. Джуро хотел выстрелить, но лесник остановил его:

— С ней мой Серый сам разберется!

Он спустил собаку, и Серый, не раз вступавший в схватку с волками, сразу набросился на ищейку и впился ей в загривок. Ищейка взвыла от боли и рванулась назад. Серый опрокинул ее на спину, вонзил зубы ей в горло и держал собаку до тех пор, пока та не затихла.

Михайло и Джуро поняли, что надо уходить подальше в лес. И действительно, вскоре послышались голоса гитлеровских солдат. На полянку вышли трое немцев и остановились, с удивлением глядя на лежащую на земле овчарку. И в тот же миг грохнули два выстрела. Двое немцев упали замертво, а третий бросился бежать.

Лесник спустил собаку, и Серый погнался за ним. В просветах между деревьями они видели, как собака догнала гитлеровца, вскочила ему на спину и, свалив на землю, вцепилась в горло. Немец пытался отбиваться, но тщетно… Михайло и Джуро быстро подобрали трофейное оружие — две винтовки, пулемет, несколько гранат. Невдалеке послышались резкие окрики, выстрелы. Надо было торопиться, и друзья поспешили скрыться в чаще.

Прошло не меньше часа, когда они с горы увидели внизу столб дыма. Это горела хижина Михайло.

Старики собирались идти в штаб отряда, но теперь решили сначала посмотреть, что же делается в селе. Спрятав оружие в укрытии, они узкими неприметными тропами стали спускаться вниз.

В село пришли ночью. То, что они увидели, потрясло их. Развалины домов, пепелища, обгоревшие деревья, вытоптанная трава и обуглившиеся тела односельчан.

— Будьте вы прокляты, фашисты!.. — застонал Джуро. Он опустился на камень, не сводя взгляда с развалин родного дома. На этой земле родились его отец, дед и прадед. В незапамятные времена Гаичи пришли в эти края с востока, спасаясь от турок, и уже не одно столетие корчевали здесь лес и возделывали землю. На долю каждого поколения выпадало много испытаний.