Тоне Светина - Волчата

Ночью усташи разожгли костры, грелись у огня и следили за тем, чтобы никто из беженцев не сбежал. Повсюду были расставлены пулеметы.

Анна расстелила на подводе покрывало, положила подушки, отрезала детям по большому ломтю хлеба, дала мяса и сыра.

— Ешьте, дети, кто знает, что будет утром. Люди говорят, все у нас отберут.

Будто чувствуя, что уже завтра начнется голод, дети стали есть, хотя и без особого желания. Потом они улеглись на подводе и прижались к матери. Обняв их, Анна не могла уснуть. Она представляла себе, что будет, если их разлучат. О том, как фашисты обращаются с пленными, всем уже было хорошо известно.

Душко словно прочитал ее мысли.

— Мама, бежим! Бежим все втроем! — предложил он.

— Куда бежать, сынок?

— Все равно куда! Бросим все и бежим…

Вука тоже уговаривала:

— Мама, бежим назад, на Козару!

— Куда на Козару? Вы же видели, сколько их туда пошло! Нас сразу поймают!

Они смотрели на восток, где чернела горная громада. Козара казалась притихшим раненым животным, дремлющим под звездным небом. Оттуда доносились глухие взрывы. Значит, бои продолжались и ночью.

Анна не могла решиться бежать с двумя детьми. Где-то в глубине ее души теплилась маленькая надежда, что все будет не так ужасно, как им говорили. Важно, чтобы они остались живы. Она не хотела верить, что гитлеровцы и усташи могут расправиться с этими несчастными людьми…

Измученные и уставшие дети, крепко обнявшись, заснули, не слыша шума вокруг.

Рано утром их разбудили грубые окрики конвойных:

— Подъем, скоты! Идем дальше!..

Колонна двинулась вперед. Медленно текло время. Солнце сильно припекало. Мычали, страдая от жажды, коровы. Вскоре дорога привела беженцев на берег широкой, неторопливой реки. Несколько коров, сорвавшись с привязи, бросились к воде. Колонна остановилась и ждала, пока вернутся животные.

Примерно через час подошли к понтонному мосту, по которому непрерывным потоком двигались беженцы. Перед мостом — новый приказ: оставить все повозки и скот на этой стороне, с собой можно взять только сумки и узелки. Измученные люди безропотно подчинились, равнодушно расставшись со своим скарбом… Избы их сгорели, и люди уже поняли, что у них ничего не осталось.

Анна завязала еду в два узелка, кое-что взяли дети. Колонна подхватила их и понесла вперед, через мост, под которым текла зеленая от водорослей вода.

Душко тянуло прыгнуть вниз, но он боялся глубины. Эта мысль пришла в голову не только ему. Кто-то из беженцев бросился с моста, за ним еще двое. Конвойные вскинули винтовки, ожидая, когда беглецы вынырнут из воды.

Град пуль обрушился на них, взметнулись фонтанчики брызг. Вода окрасилась кровью, и река лениво потащила за собой три трупа. Больше с моста уже никто не рискнул прыгнуть…

Колонна двинулась дальше. На другом берегу реки виднелся город.

Когда беженцев вели по улицам, на тротуарах толпились горожане. Кое-кто смотрел на идущих с удивлением и даже с сочувствием, но были и такие, кто презрительно плевал в сторону несчастных матерей, детей и стариков с Козары.

— Боже мой, боже мой, они не ведают, что творят, — бормотал себе под нос старик беженец.

Душко и Вука шли в самой середине колонны, крепко держась за мать.

Сразу за городом их в очередной раз остановили. Усташи начали разводить мужчин и женщин с детьми в разные стороны. Послышались крики и плач. Люди понимали, что расстаются навсегда. Усташи отогнали мужчин к реке, подталкивая их прикладами. То и дело щелкали выстрелы. Мужчины спускались по невысокому склону к реке, и оттуда доносились их крики. Похоже было, что людей убивают дубинками и топорами и сталкивают в реку.

Колонна женщин с детьми потащилась дальше, вверх по течению реки. Ночевали под открытым небом, на голой земле.

Никакой еды им не дали, ели то, что взяли с собой. Дети перетирали камнями кукурузные зерна, жевали сушеные фрукты. Жестянками черпали воду из реки, по которой плыли трупы.

Земля была влажной и холодной, а утром выпала роса, и люди дрожали от холода. Дети простудились, у многих от грязной речной воды началось кишечное расстройство. Самые маленькие и слабые умерли. После каждого привала позади колонны оставалось все больше крошечных могилок.

Анна утешала детей: скоро они наконец куда-нибудь да придут, не могут же эти мучения продолжаться вечно.

По колонне пополз слух, встревоживший беженцев: на следующей стоянке у женщин отнимут детей.

— Боже милосердный, что же нам делать?! — шептала Анна. — Заберут вас у меня. И почему мы не попытались бежать, когда еще были силы?! Уж лучше бы нас всех троих убили…